Лев на лужайке - [59]

Партийное собрание проходило в красном уголке редакции «Знамени». Место председательствующего занял секретарь партийной организации Иван Иосифович Мазгарев, редактор забился в угол и пока еще блаженно посапывал. Впереди расположилась боевая сила коллектива: ответственный секретарь редакции Виктория Бубенцова, литраб отдела партийной жизни Василий Семенович Леванов, подлая баба Мария Ильинична Тихова, Нелли Озерова, заведующий промышленным отделом Яков Борисович Неверов и так далее. Боба Гришкова и Бориса Ганина – беспартийных – на закрытом партийном собрании, естественно, не было.

– Обсуждаем первый вопрос, – сказал Мазгарев. – Сообщение сделает редактор Владимир Александрович.

Никита Ваганов – вот кто был героем сообщения редактора Кузичева, делающего обзор работы «Знамени» за полугодие: статья «Былая слава» и очерки, зарисовки и аналитические статьи позитивного порядка – это было в центре внимания редактора Кузичева, взявшего Никиту Ваганова в сообщники в борьбе с Арсентием Васильевичем Пермитиным. По праву считающий интересной работу Никиты Ваганова, не щадящего себя, не жалеющего ничего для газеты «Знамя», редактор Кузичев неплохо отозвался и об очерке Бориса Ганина «Директор», но тут же пропел гимн двум очеркам Ваганова о простых незамысловатых людях, на первый взгляд не имеющих за спиной броских подвигов и свершений. Редактор сказал:

– Именно тяга к простому человеку, умение без украшательства писать о советском образе жизни делает очерки Никиты Борисовича событием…

Стоило наблюдать за реакцией возлюбленного Виктории Бубенцовой литературного работника отдела партийной жизни Василия Леванова! Он погибал от зависти: то бледнел, то краснел, а редактор все говорил да говорил, но имя Леванова так и не слышалось. «Никита Борисович да Никита Борисович!..» Стоило посмотреть и на подлую бабу Марию Ильиничну Тихову. Она цвела и расцветала, молодела на глазах оттого, что возносили на щит ее любимого ученика, как она считала! Ведь Никита Ваганов, внедрившийся в редакцию «Знамени» москвич, первый год работал вместе с Тиховой и действительно кое-чему научился у подлой бабы, хотя исправно подчищал ее писания.

– Великолепные очерки Никиты Борисовича, – говорил редактор Кузичев, сам не ведая того, что захваливанием обрекает своего любимца и соратника на гибель, что дифирамбами ставит его в такие условия, когда может случиться страшное – создание оппозиции.

– Очерки Никиты Борисовича по-новому трактуют, собственно, и самое жизнь, – продолжал губить Ваганова редактор газеты «Знамя». – Мы привыкли, товарищи, видеть поверхностный, так сказать, только героический или трудовой слой, а Никита Борисович проникает глубже…

Василий Леванов, мистер Левзн, сидел зеленый.

Проникновение в глубь характеров, проникновение…

Стоило наблюдать и за Нелли Озеровой – опытной конспиранткой, но сейчас начисто утерявшей всегдашнюю бдительность. Она, черт ее подери, вела себя так, точно находилась в объятиях Никиты Ваганова. Он немедленно послал ей записку: «Закрой поддувало!». Она оглянулась с исиугом. А редактор Кузичев продолжал добивать Никиту Ваганова, продолжал его уничтожать похвалами и восторгами и делал это так неумело, что Никита Ваганов ужаснулся: «Неужели я так заметен?» День закрытого партийного собрания навсегда запомнится именно тем, что Никита Ваганов напряженно размышлял на тему «серость и карьера», «посредственность и руководящий пост», «безликость и яркость» и так далее. Величайшей школой для Никиты Ваганова будут два с половиной часа этого собрания, два с половиной часа, стиснув зубы, он критически, словно постороннего, разглядывал себя и понимал, что жил неправильно. По ненависти Леванова, по восторгам подлой бабы Тиховой было ясно, что страсти разыграются, так как злой дух выпущен из глиняного сосуда: мистер Левэн готовил увесистую дубину, выступление подлой бабы Тиховой окажет на собрание обратное действие, вполне понятное – того, кого хвалит Тихова, в партию принимать категорически не следует! Одного не сумел смоделировать Никита Ваганов – позиции Ивана Мазгарева. Поэтому он готовился только к тому, чтобы отбиться от Леванова, то есть мистера Левэна; отбиться от него и от Бубенцовой, которая, конечно, сломя голову, бросится на поддержку возлюбленного, тем более что Никита Ваганов не так давно оскорбил ее. «Нет, нет, мне определенно не хватает серости и посредственности! Так я далеко не уеду», – думал Никита Ваганов…

Прения по первому вопросу опять для Никиты Ваганова были победительными. И Неверов, и Озерова с похвалой отозвались о его газетной работе. Леванов, то есть мистер Левэн, сказал, что очерки Ваганова заслуживают внимания, хотя в них есть недостатки, о которых он не будет говорить из-за регламента. Взахлеб хвалила очерки Тихова и – прочие. Одним словом, прения по первому пункту повестки дня были триумфальными, и Никита Ваганов почувствовал облегчение от того, что после первого вопроса – его обсудили быстро – решили перерыв не делать. Это значило, что второй пункт повестки собрания займет мало времени. И все-таки Никита Ваганов дважды посмотрел в угол, где сладостно опять дремал редактор Кузичев, а когда наконец-то поймал его взгляд, то прочел: «Вот как все хорошо, Никита!»