Лев на лужайке - [56]

– Никита, садитесь, если хотите, посумерничаем.

Никита Ваганов сказал:

– Давайте посумерничаем, Габриэль Матвеевич.

А было уже здорово темно, они плохо различали лица друг друга, однако чувствовалось, что Габриэль Матвеевич успокоился, – этого за ним последние полгода не наблюдалось, ну и славно! Никита Ваганов радовался за тестя, тещу, успокоенную успокоением мужа, внешней покладистостью дочери. Одним словом, все было как в лучших домах Филадельфии и Чикаго. Не так уж плохо посумерничать в домашней обстановке! После длинной-длинной паузы Габриэль Матвеевич сказал:

– Чем дольше живешь, тем больше хочется жить. Вот уж несообразность!

– Начал философствовать, Емеля! – сказала теща, а Никита Ваганов дипломатично промолчал: он еще не мог по времени и по существу прожитой жизни разделить утверждение тестя, но уже догадывался, что Габриэль Матвеевич прав на все сто процентов, и ему, Ваганову, совсем немного времени – мгновение! – оставалось до полнейшего понимания пессимизма тестя.

Жена Ника сказала:

– А мне вспоминается детство, папа, ты тогда часто сажал меня себе на колени. Это было так хорошо, папа!

Они замолкли надолго… В жизни Никиты Ваганова не было семейного сумерничания, сидения на отцовских коленях, ласкового молчания – многого не было в его короткой и скудной жизни; он об этом жалел и не жалел, и когда жизнь больно ударяла Никиту Ваганова, он думал: «Хорошо, что я не вырос мимозой!»

Славно было в темном, свежем от притока чистого воздуха пространстве, Никита Ваганов отдыхал душой и телом. Он думал, что завтра-послезавтра начнут происходить самые важные и решающие события…

Их сумерничание прервал звонок в дверь, вошла домработница, протянула телеграмму Никите Ваганову.

«Сердечно поздравляю утопом или махинацией Желаю дальнейшего Твой Валентин».

Никита Ваганов сказал:

– Поздравляет московский товарищ. По поводу Черногорска, – соврал он. – Это Валентин Иванович Грачев, Валька Грачев, студенческий неразлучага… – Он подошел к телефону, набрал номер подачи телеграмм по телефону и минуты через три диктовал. – Спасибо, Валентин. Хочу свидеться, здорово соскучился. Твой Никита.

Теперь он не лгал: он скучал по Вальке Грачеву…. Это не значит, что они не схватятся с Валькой Грачевым, когда будет решаться, кому редакторствовать в «Заре». Победит Никита Ваганов – не только благодаря важным связям, но и своим талантом, организаторскими способностями, умением сплачивать коллектив. Не найдется человека, даже среди злопыхателей, кто бы сказал, что Никита Ваганов занимает принадлежащее ему место не по праву, и тот же Валентин Грачев, Валька Грачев однажды скажет:

– Завидую, но понимаю!

Он станет первым заместителем главного редактора, как говорится, правой рукой Никиты Ваганова, и никогда и нигде уже не будет его подсиживать, раз и навсегда решив, что теперь его судьба – следовать за талантливым и сильным Никитой Вагановым. Как первый заместитель главного редактора он будет иметь все привилегии и все блага, включая материальные. Мало того, Валюн будет жить разнообразнее Никиты Ваганова; не вылезать из-за границ, вовремя пользоваться отпусками и в конце-то концов, наверное, станет редактором «Зари», когда Никита Ваганов…

* * *

Сумерничая, в доме Габриэля Матвеевича понемногу, как всегда бывает, разговорились в полутемноте. Беседа развивалась так:

ВАГАНОВ. Спасибо Валюну за поздравление!

ЖЕНА НИКА. (Она догадалась, о чем идет речь.) Да, ты своего добился, Ваганов.

АСТАНГОВ. Не злись! (Он тоже все понял.)

ТЕЩА. Вот уж не думала, что выращу такую бессердечную!

АСТАНГОВ. Она рисуется.

ВАГАНОВ. Ну и пусть ее рисуется.

АСТАНГОВ. Перемелется – мука будет. Ника станет вам прекрасной женой, Никита… Как вы думаете, Одинцова возьмут в Москву?

ВАГАНОВ. Будь я на месте высокого начальства, я бы его давно посадил в большой дом.

ЖЕНА НИКА. Ах, какой у меня умный и прозорливый муж. Только на собственную жену не хватает мудрости.

ТЕЩА. Отвяжись от Никиты! Он – человек государственный, хотя ему так мало лет… Впрочем, папа начинал в таком же возрасте. Да! Да!

АСТАНГОВ. Не хвастайся, Соня. Я начинал на пять лет позже. Теперь молодежь созревает быстрее.

ВАГАНОВ. Точно! Не смейте каяться, Габриэль Матвеевич.

АСТАНГОВ. Хорошо, хорошо!

ЖЕНА НИКА (с внезапной страстью). Тем хуже для Никиты, папочка! Его разделают, как селедку…

ТЕЩА. Действуйте по своему усмотрению, Никита! Наша песенка спета.

ВАГАНОВ. Ну, уж чертушки! Мы еще посражаемся, мы еще… О, я прямо не знаю, что сделаю я! Я… Ох, что я сделаю!

ЖЕНА НИКА. Давайте зажжем электричество.

III

Все главные события, связанные с Никитой Борисовичем Вагановым во время его пребывания в городе Сибирске и поблизости, происходят по странной случайности весной, летом и осенью; на зимние месяцы приходится, так сказать, время медвежьей спячки. Впрочем, он так и был задуман генетически, что три зимних месяца был малоактивным, пребывал в меланхолии, сплине. Временем его наступательной активности была осень – ранняя или поздняя, безразлично, и, конечно, его статья «Утоп? Или махинация!» была опубликована осенью – под журавлиный крик, мельтешение желтых листьев, тихоструйность обмелевших рек, сквозную прозрачность сосновых боров, звон лиственниц в городском саду.