Лев и Аттила. История одной битвы за Рим - [37]

— Наш последний час приходит, когда угодно Господу. А пока дыхание не прекратилось, пока бьется наше сердце, нужно думать о том, как сможем мы быть полезными Иисусу на земле. Скажи, сестра, чтобы ты делала, если б удалось покинуть темницу?

— Я бы день и ночь благодарила Господа за Его милость. Я просила бы Его защитить римлян, которые подверглись из-за меня великой опасности. Но где найти такой уголок на земле, где бы меня никто не искал…

— В прошлом месяце ко мне пришла римлянка Елена. Женщина многое перетерпела, лишилась всей семьи, и, казалось, ничто не удерживало ее на земле. Полная отчаянья, она уехала на Крит, у берегов которого погиб ее муж. И однажды женщина услышала глас Небес: "Господь желает, чтобы ты пребывала здесь". Она поднялась в горы, нашла просторную пещеру и стала там жить. Каждодневно Елена спускалась к подножью горы и проповедовала слово Божье среди людей бедных, многие из которых поклонялись на всякий случай множеству богов. К ней присоединилось несколько женщин, воодушевленных искренними душеспасительными беседами. И вот Елена пришла ко мне за дозволением основать монастырь на Крите. Она подробно рассказала, как его найти. Если ты готова к жизни в монастыре, то будем размышлять, как нам добраться до Крита.

— Это самое большое, о чем я могу мечтать! — с жаром воскликнула Гонория.

— Остров сей давно обжит людьми, но сейчас находится в запустении — из-за морских разбойников местные жители боятся иметь сколь-нибудь ценное имущество. В Равенне и Константинополе ты пользовалась множеством благ по праву рождения, всех их ты навсегда лишишься в уединенном монастыре. Возможно, ты не будешь иметь даже пищи, доставляемой ранее в темницу. — Лев счел должным предупредить Гонорию о предстоящих трудностях. — Тебя никто не будет охранять и защищать. Хотя воинственные народы теперь более привлекают другие земли, но в этом неспокойном мире нигде нельзя считать себя в безопасности. Люди, мечтающие о чужих богатствах и власти, заполонили сей мир.

— Мне ли бояться зла от людей? Мне ли, которая принесла христианам столько бед, печалиться, что кусок хлеба к обеду будет слишком мал?

— Я попрошу императора, чтобы позволил тебе удалиться в монастырь, — пообещал Великий понтифик.

Но… просить было некого. На охоте Феодосий слишком разгорячил коня, хотя в этом не было никакой надобности, и дичи перед императором, которую следовало догонять, никакой не имелось. Но, видно, так уж суждено случиться. Конь сбросил всадника, у которого при падении оказался поврежденным позвоночник. По пути во дворец император скончался — на пятидесятом году жизни. Утром он покинул свое земное пристанище чрезвычайно озабоченным, а внесли обратно Феодосия в состоянии полного покоя, и восковое лицо властителя Востока выражало полное умиротворение. Еще накануне он не знал, что ответить Аттиле и Валентиниану, как поступить с Гонорией, и чувствовал себя закрытым в комнате, у которой нет дверей. Выход был найден — необычный, неожиданный, но, судя по выражению лица покойного, удовлетворивший его.

В числе прочих простился с императором и Лев. Великий понтифик не желал долго находиться среди толп народа, и, сотворивши молитву, он предоставил право продолжить церемонию погребения духовнику Феодосия. Сам же поспешил в темницу.

— Больше нет человека, который удерживал тебя в заточении, — сообщил Лев узнице. — Пойдем, сестра.

Великий понтифик, а следом за ним и Гонория прошли в открытую дверь. Однако стражник на лестнице в отличие от императора находился в добром здравии и службу нёс исправно. Он был удивлен, что вместо одного человека темницу покидают два, и преградил дорогу обоим.

— Пропусти нас, любезный брат, — попросил Лев стражника. — Разве ты меня не узнал?

— Прости, отец, ты волен идти, когда пожелаешь. — Страж сдвинул копье в сторону — так, чтобы смог протиснуться один человек. — Но пройти можешь только ты. Император Феодосий не давал распоряжения выпускать из темницы эту женщину.

— Феодосий ничего не может приказать, потому что он умер. Разве ты этого не знал?

— Мне сообщили…

— Так почему ты ждешь распоряжений от человека, которого нет среди живых, а слово Великого понтифика ничего для тебя не значит?

— Только мой начальник может пропустить ту, которую я охраняю.

Начальник стражи внимательно выслушал Великого понтифика и некоторое время оставался в нерешительности.

— Есть ли у тебя письменное повеление насчет Юсты Граты Гонории? — спросил Лев.

— Только устный приказ императора Феодосия.

— Его уста закрылись навсегда. И все ими произнесенное утратило силу, коль не скреплено императорской печатью.

Великого понтифика уважали все, спорить с ним не решился и начальник дворцовой стражи.

Таким образом, воспользовавшись ситуацией, Лев и Гонория покинули дворец императора Востока. Великий понтифик благополучно вернулся в Рим; о Юсте Грате Гонории больше не было слышно, и ее дальнейшая судьба неизвестна.

Меч Марса

Ставка Аттилы переместилась на берег Дуная. Обширная равнина стремительно заполнялась воинами. Вслед за гуннами к шатру знаменитого вождя спешили самые разные народы: конные и пешие, облаченные в доспехи и одетые в звериные шкуры, вооруженные мечами и луками. Кто-то из прибывших являлся преданным союзником, кто-то своим присутствием выражал покорность народу-победителю, иные надеялись обрести добычу в совместном походе — и все вместе верили в удачу предводителя гуннов.