Лев, глотающий солнце - [33]

Но все равно я слушала внимательно. Пока не почувствовала чей-то взгляд: я повернулась — из дальнего угла зала на меня смотрел Филиппов Надо же. я даже не заметила, что он тоже здесь! И вновь его глаза показались мне огненно-черными. Через минут пять он встал и вышел. Карачаров, надо признать, либеральный руководитель, он не давит на сотрудников и, если они во время его речи, выходят покурить или еще зачем-либо, не делает из этого никакой служебной проблемы.

Рабочий день подошел к концу, я собрала в сумку свои бумаги и вышла из института. Было очень жарко: по раскаленному асфальту не постукивали каблуки — они легко вдавливались в него и, казалось, сейчас совсем застрянут. Мои белые джинсы и рубашка прилипали к телу… Домой! Под освежающий душ! Скорее! Но скорее не получилось: Филиппов догнал меня возле кромки леса. Мы работаем в научном городке, где сохранили все деревья: сосны смотрят нам в окна, а иногда белки прыгают на ветках, словно дразнящие рыжие язычки.

— Домой?

Я кивнула. Сейчас, когда я была в босоножках на высоких каблуках, он был меня значительно ниже. Стареющий и невысокий. Мне почудились насмешливые взгляды прохожих. Вообще я такая: даже гулять с бабушкой своей стеснялась, хотя, сейчас помнимая, что выглядела она очень респектабельно — в легкой соломенной шляпке в красивых шелковых, пусть и не новых, костюмах… Но она сама всю жизнь считала себя некрасивой, и, возможно, ее неуверенность, сохранившаяся до старости передавалась мне. Может быть, и Филлитов комплектует?»

На этом месте я оборвала чтение и задумалась. Значит, сестра так же была способна чувствовать чужое состояние как свое собственное? Помню, когда я читала воспоминания Мессинга, именно это его свойство, такое близкое мне, вызывало у меня наибольший интерес. Все, что я читаю, откровенно говоря, я пропускаю через себя: если похоже на меня, я увлекаюсь чтением, если далеко от моего характера — пропускаю целые страницы. Плохо? Возможно. Мессинг рассказывал, что ему было сначала сложно выделить в хоре мысленных голосов нужный ему голос и он специально ходил на рынок, чтобы тренировать свои телепатические способности. А главное, на первом этапе работы у него были большие трудности с отделением своих чувств от чувств другого человека, которые он принял телепатически и воспринимал как свои… Я снова взяла в руки тетрадку, но зазвонил телефон.

— Вас беспокоят из агентства недвижимости, — сказал женский голос, — когда можно посмотреть вашу квартиру?

— Когда вам удобнее

— Сегодня вечером, в семь, вас устроит? — Темно уже, подумала я, страшно. Мало что за покупатель…

— А если в пять?

— Минуточку, я свяжусь с клиентом.

— Я подождала у телефона

— Хорошо, в пять. Вы будете там или подождете нас в другом месте, а потом покажете квартиру?

— Я буду в соседней квартире, двадцать пятой.

— Всего доброго.

Я дала Василию Поликарповичу телефон гостиницы, и он позвонил мне сегодня рано утром. Сказал, что у него ко мне просьба и просил зайти. Вот и отлично, решила я: совмещу два дела.

И вернулась к запискам сестры.

«— Погуляем по лесу, предложил Филиппов. Только сначала купим минеральной воды. Все внутри горит.

Мы завернули в ближайший магазин, взяли две бутылки воды и, перейдя через шоссе, углубились в лес. Но даже в лесу не веяло прохладой: сосновые иглы душно пахли и от папоротников и цветов шел дурманящий запах. По тропинке мы шли медленно, он часто наклонялся и называл имена цветов, которые я, дитя современного города, конечно, не знала.

— Вот, гляди, Анна, — он присел на корточки, — это Аронник. Такой невинный с виду цветок, а сам, как паук. заманивает в ловушку мух — и они его опыляют Страшно ядовит. — Мы пошли дальше и вскоре он опять наклонился, сорвал другой цветок и подал мне — А это фиалка!

— Разве? Совсем не такая!

— Это, так называемая, собачья фиалка, видишь, у нее каждый листик в форме сердца. — Наверное, ему нравилось объяснять мне то, что он знал и от цветов он перешел к институту и стал учить меня, как себя вести на первых порах. Мы вышли на тенистую поляну и сели на бурый ствол срубленного дерева

— Не отказывайся ни от какой общественной работы, — учил он, — и начинай сразу писать диссертацию Выбери ходовую тему, к примеру «Синдром психоэмоционального напряжения в условиях Крайнего Севера…»— и быстро нашлепай.

— Мне это неинтересно, мне бы что-нибудь другое. Например, о контагиозности психических заболеваний.

— Не пойдет

— Почему?

— Долго объяснять

— Но, по-моему, Карачаров — человек нестандартных подходов и взглядов. Ему разве не будет интересен такой аспект?

— Анна, что позволено Карачарову, не позволено его сотрудникам.

— По-моему, вы не правы.

— А кроме того, — тут Филиппов повернул ко мне лицо, секунду смотрел на меня. не отрываясь, потом опустил глаза и закончил, — эта тема не в ключе моей лаборатории, и я не смогу тебе ничем помочь.

Я помолчала, глядя на сосны. Солнце, уже медленно начинало садиться и струилось сквозь ветки, точно сыпался их опрокинутой чаши июльского неба прозрачный золотой песок.

— У меня осенью защита докторской, — сказал он, — и я могу стать твоим руководителем. Бери любую тему, хоть каким-то боком выходящую на исследования здоровья человека на Севере. Соглашайся, Анна, — Он прищурился и мне почудилось, что из потемневших его зрачков вылетели две черных стрелы.