Летящие по струнам - скользящие по граням - [2]

Честно говоря, после всего услышанного здесь и сейчас мне не хотелось выступать, но я всё же встал, оправил на себе оранжевую арестантскую пластиковую робу и негромко сказал:

- Дик, ты сошел с ума. Ты хоть представляешь себе, что произойдёт, когда гравилётчики узнают об этому судилище? А они ведь узнают об этом, Дик. Кто-нибудь обязательно расскажет, почему Счастливчик Мэт, Который Всегда Возвращается, на этот раз не вернулся из рейса вместе со всей своей командой «Синяя птица» в то время, когда «Карфаген» успешно долетел до Луны и встал на разгрузку пусть малость потрёпанный и без десяти ремонтных роботов, из холодных казарм вышли все остальные двенадцать команд, состоящих сплошь из одних сосунков, а две команды, пристрастившихся к вирджсёрфингу, сняли с борта в медицинских коконах. Ну, а когда космолётчики это узнают, то они ведь могут и сказать наземникам: - «Вот что, ребята, если вас Счастливчик Мэт со своими ювелирами не устраивает, то занимайте-ка вы сами места в креслах пилотов и других специалистов-финишеров, а мы выйдем в отставку.

Космос-генерал Браун малость изменился в лице, а попросту покраснел, и с обидой в голосе выкрикнул:

- Ты зарываешься, Счастливчик!

Молча махнув рукой я сел на металлическую скамью подсудимых и тихо сказал своим друзьям:

- Прощайте, ребята. Думаю, что мы больше никогда не увидимся. Марсианская тюрьма большая, а собранные вместе, мы будем представлять из себя для них слишком большую и явную угрозу. Простите Мэта, Который Всегда Возвращается, что на этот раз он не довёл вас до порта прибытия. Мне очень жаль.

Мои друзья стали торопливо прощаться со мной, так как в ту стальную клетку, в которой нас держали во время суда, въехали роботы-надзиратели и принялись упаковывать нас в транспортировочные кресла-каталки, а с роботами лучше не спорить. У меня ещё оставалась надежда, что командование военного космофлота, на котором лежали все космические перевозки в колонии и обратно, решило просто пустить пыль в глаза наземникам и устроило весь этот фарс. Увы, не тут-то было. Меня прямо из зала суда доставили в корабельную одиночную камеру и через полчаса космический корабль, специально построенный для перевозки особо тяжких преступников, стартовал. По нескольким десяткам едва заметных примет я понял, что нас везут на Марс, в самую страшную из всех тюрем всего Земного Союза, откуда невозможно бежать и откуда не возвращаются. Это был рейс в один конец. Через сорок три часа космический воронок совершил посадку на Марсе где-то в районе полюса, о чём мне сказало моё внутреннее чутьё на гравитационное поле и ещё через два часа я оказался в стальной камере размером три на четыре метра.

Было примерно восемь часов утра, когда пятого февраля две тысячи триста пятьдесят седьмого года я, Матвей Иванович Бунчук, родившийся двенадцатого января две тысячи сто шестого года, начал отбывать три пожизненных срока за то преступление, которого не совершал и которого вообще не было. Камера мне досталась точно такая же, как и на Плутоне - четыре тускло серые стальные стены, откидная койка, стол с пустой полкой над ним, приделанный к тёмно-зелёному стальному полу стул, душ, умывальник с зеркалом над ним, унитаз из нержавейки и шкафчик для тюремной одежды. Из вещей у меня с собой не было ничего, даже носового платка и я думаю, что не скоро появятся. Официально считается, что мне двести пятьдесят один год, но это не совсем так. В две тысячи сто тридцать первом, закончив космическую академию ВКС Земли, я стал пилотом космического гравилёта и с той поры практически живу в космосе. За это время я провёл на поверхности Земли едва ли пять лет в общей сложности. У меня есть сын-наземник и бывшая жена, возможно внуки и правнуки, а может быть они уже давно живут в какой-нибудь колонии. Мне, во всяком случае, об этом неизвестно.

Мой чистый лётный стаж составляет тридцать шесть лет и из них двадцать девять я летал сначала пилотом-финишером, а последние восемнадцать шеф-пилотом финишером. Ещё пять лет я провёл на разных планетах и всего совершил за эти годы восемьдесят четыре межзвёздных полёта, то есть сорок два полных рейса туда и обратно различной продолжительности. Таким образом мой фактический возраст на сегодня составляет семьдесят один год, но из него можно смело вычеркнуть те тридцать шесть лет, что я пилотировал космические корабли-гравилёты в космосе и вот почему - во время полёта в космосе ведь ничего не происходит и ты попросту превращаешься в функцию. Ну, а остальные сто восемьдесят лет я провёл в состоянии анабиоза. Увы, но ни один человек не может выдержать больше полугода полёта на гравилёте по той причине, что эту чёртову трубу постоянно заполняет чуть слышный инфразвук - результат работы гравитационных двигателей. Зато анабиоз его прекрасно отсекает от твоего сознания, что даёт возможность последовательно пробуждать вахту за вахтой. Сосунки переносят инфразвук хуже, чем старые, матёрые гравитационные волки и потому вахта у них короче и длится всего два месяца. К тому же полёт со сверхсветовой скоростью на гравитационных двигателях вдоль гравитационной струны возможен только на относительно небольшие расстояния в три, четыре тысячи световых лет и занимает три, четыре года.