Летучие пленники - [8]

В Ярославском уезде собирали ягоды можжевельника. В Сибири — зверобой. В Рязанской земле косили «кошкину траву», как тогда называли валерьяну из-за удивительной и пока еще необъяснимой любви кошек к запаху этого растения.

Занимались в России и разведением лекарственных растений. «На Москве», «на Коломне», «на Драгомилове» существовали аптекарские огороды. До наших дней сохранились планы некоторых из них: изображение грядок и аллей с лекарственными растениями. В аптекарских огородах были насаждения предка роз — шиповника, или, как его называли в старину, свороборонника, можжевельника, полыни, «крина польского» — ландыша.

Настойку шиповника считали и наружным и внутренним лекарством. Принимали внутрь при хронических заболеваниях. Использовали как наружное — для промывания свежих ран «водою цвета свороборинного». Для лечения старых ран использовали ягоды можжевельника. А о винной настойке ландыша писали, что «она дороже есть золота драгого и пригодна ко всем недугам».

По-разному готовили лекарственные снадобья из душистых веществ. Иногда делали настои, иногда мази, иногда добавляли в пищу, иногда прикладывали к больному месту. А иногда и вдыхали пахучие пары распаренных растений.

В России для этого сбивали специальную каморку из плотно пригнанных досок — чепучину. В ней находились чаны с распаренными душистыми растениями, в число которые почти всегда входили лаванда и шалфей. Верное средство от простуды — чепучинное сидение.

Огненные часы

Утро едва занялось, а Семен уже на ногах. Надо выкроить время, чтобы испытать эту диковинную свечу. Вчера допоздна провозился с ней, а опробовать не успел.

На дощатом столе стояла большая свеча, украшенная нашлепками какого-то вещества. Семен достал с полки песочные часы, перевернул их так, чтобы стеклянный сосудик с песком оказался наверху, поставил на стол. Зажег свечу. Теперь оставалось только ждать.

Может, взяться пока за книги? Вон их сколько припасено. Нет, нельзя: с заказом не управишься.

Что поделаешь: тем, к чему с малолетства стремился, приходилось заниматься урывками. Правда, отец обучил грамоте. Да много ли почитаешь, если поставили стадо пасти. Нет у крепостного своей воли — что приказано, то и делай.

Когда помещица решила послать Семена в Петербург, пристроить к какому-нибудь делу, он был сам не свой от радости. Там, казалось ему, все будет иначе.

Но хозяин лавочки, куда определили Семена, тоже не давал поблажки. Увидел однажды «мальчика на побегушках» за книгой — жестоко высек. А книгу сжег.

Семен не отступился, но стал более скрытным. Книги по химии, которые ему удалось приобрести на скопленные гроши, при себе держать не стал — спрятал на чердаке. Там, выкроив удобное время, погружался в чтение.

К несчастью, его тайник был обнаружен. Взбешенный хозяин отослал Семена в Ярославскую губернию, в деревню.

Здесь его встретили враждебно. С большим трудом Семен Власов упросил помещицу Скульскую снова отпустить его в столицу. На этот раз он устроился прислуживать в трактире.

С первых дней юноша стал из своего скудного заработка откладывать деньги на книги и химикаты. Ему хотелось проверить на опыте все, о чем узнавал из книг. Когда трактирщик посылал куда-нибудь с поручениями, выкраивал время забежать то в мыловарню, то к красильщикам: посмотреть, что как делается.

Через год Семен прослыл в округе сметливым и сведущим в науке человеком. К нему стали приходить за советом…

Трактирщик озлился. Как это так: посетители беседуют не с ним, а с его слугой, крепостным!

Снова Власова отослали в деревню. И опять он умолил помещицу сменить гнев на милость — отпустить в Петербург. Там хоть тайком, а все-таки можно было заняться тем, к чему он так стремился.

Теперь Семен решил ни к кому в услужение не идти, а воспользовался предложением одного делового человека: тот ссудил ему деньги на мастерскую.

Вот тогда снял он этот полуподвал на Васильевском острове и занялся производством остроконечных курительных свечей для ароматизации воздуха. Если поджечь свечу с острого конца, она будет не гореть, а тлеть, распространяя приятный запах.

Свечи пользовались большим спросом. Заказы сыпались со всех сторон. Вот и сейчас сохла на полке готовая партия черных свечей — «монашек». Выделывать их нехитро. Липовый уголь, селитра и душистые вещества перетирались в ступе. Образовавшаяся масса раскатывалась, как тесто, на длинные палочки. Затем разрезалась на дольки. Из них формовались свечи.

Семен быстро овладел этим мастерством. А овладев, стал подумывать: чем бы еще заняться?

Несколько дней назад в потрепанной книжице он вычитал об одной диковинке. С виду свеча как свеча. Но в нее вплавлены душистые вещества. Дойдет огонь до душистой части — распространится приятный запах. По его появлению, как по стрелкам часов, определяли время. Свечу так и называли: «огненные часы».

Семен сразу же взялся за дело. Да не точно рассчитал: огонь подходил к душистой части не ко времени. «Часы» отставали.

Вчера Семен допоздна возился со свечой, размеривал расстояние между нашлепками на свече — слоями душистых веществ. И вот…

Песок еще не успел пересыпаться из верхнего сосудика в нижний, а в комнате запахло розовым маслом. Теперь «часы» спешили.