Летописный замок - [6]

Стоять босиком на холодном каменном полу было не очень-то приятно. Избавившись кое-как от цепких Ванькиных рук, Стёпка шагнул и невысокому прочно сбитому табурету и уселся на него, поджав под себя ноги. Пламя свечи затрепетало и качнулось в сторону, словно испугалось, что его сейчас погасят.

Ванька остался стоять на месте «приземления» и выглядел пень пнём, что с ним, впрочем, довольно часто случалось, особенно на уроках литературы.

— Где мы? — спросил он, испуганно глядя на Стёпку. — Что это такое было?

Стёпка в ответ только плечами пожал. Он и сам ничего не мог понять, и потому у него в животе слегка подсасывало, и хотелось поскорее увериться в том, что всё будет нормально и ничего плохого не произошло, и что вообще это жуткое падение им просто почудилось.

Человечек на полу понимал, наверное, всё. Он судорожно вздохнул, но объяснять почему-то ничего не захотел. Боится, подумал Стёпка, неужели это мы его так напугали? Он прислушался к себе: страха в нём уже не было, страх куда-то ушёл, только в голове слегка шумело. Вначале, когда Стёпку схватило и поволокло, он, что и говорить, здорово перетрусил, перепугался так, что неприятно и вспоминать. Зря, видимо, испугался, ведь ничего страшного с ним пока не случилось. Ну, угодили куда-то. Ну, покричали. Сейчас подумаем, оглядимся и разберёмся… может быть.

Он посмотрел на высокий потолок, не провалились ли они, в самом деле, в подвал? Нет, не провалились. Никаких подходящих отверстий в грубом, с выступающими рёбрами поперечных балок потолке не наблюдалось. Тогда что? Неужели нас похитили какие-нибудь… неизвестно кто? Но зачем мы им нужны? И как бы они нас смогли похитить из закрытой квартиры? Нет, так не бывает! Не бы-ва-ет, и делайте со мной, что хотите! Бред это всё, кошмар и сон! Только что собирались с Ванесом к дедушке на дачу, вот и стекло увеличительное в кармане джинсов лежит и ножичек тоже; только что всё было просто и понятно. И вдруг — на тебе! Шмяк, бряк, сюрприз. Получите и распишитесь.

— Это всё из-за тебя! — сообразил наконец Ванька. Его, видимо, терзали сейчас те же мысли и сомнения. — Расселся тут! Ты зачем набросился на меня, как психованный? Озверел совсем, да?

Спорить с ним Стёпке не хотелось. Настроения не было. У Ваньки всегда так: виноват тот, кто на глаза первый попадётся. А подумать хорошенько терпения не хватает.

Между тем совсем рядом находился человек, который мог ответить если не на все вопросы, то хотя бы на самые важные. И сидел этот человек тише воды ниже травы и даже почти не дышал. Дрожал только очень сильно.

— Тебя как зовут? — спросил его Стёпка, потому что надо же было с чего-то начинать разговор.

Человечек ещё сильнее вжал голову в плечи и ничего не ответил.

— Ты оглох, что ли? — взъярился Ванька. — Разговаривать умеешь?

Человечек часто закивал, по-прежнему не поднимая глаз. Было в его трясущейся фигуре что - то жалкое, какая-то забитая рабская покорность. Неприятно даже было на него смотреть.

— Ну и отвечай тогда на вопрос! Имя твоё как?

— Смаклой меня зовут, — проскулил человечек.

— Сма… Что-о-о? — Ванька широко открытыми глазами уставился на Стёпку, и они уже хором вскричали:

— Как ты сказал?!

— Пощади, о раздвоившийся! — заголосил человечек, проворно уползая под стол. — Нету в том моей вины! Это меня деда так назвал! Не губи!

— Врёшь! — страшно прошипел Стёпка. — Врёшь, гад!

— Костями предков моих клянусь, правду говорю! — сквозь слёзы возразил человечек. — Смакла я, Смакла! Серафианов младший слуга. А теперь твори со мной, что пожелаешь! Ничего боле не бою-у-у-усь! — но из-под стола не вылез.

Стёпку с размаху окатила жаркая волна, а потом ещё одна — холодная. В голове сделалось ясно и звонко. Всё разом встало на свои места: и книга, и заклинание, и сумасшедшее падение неизвестно куда, и комната эта чужая со свечами… Этого не могло быть, но это было!

СВЕРШИЛОСЬ!

ПРОИЗОШЛО!

С ним произошло, на самом деле, взаправду, не во сне! Он закрыл глаза и на несколько секунд задержал дыхание, чтобы унять бешено колотящееся сердце. В груди набухало невыразимое никакими словами пронзительное ощущение огромного счастья. «Всё, сейчас я умру, — подумал он, воспаряя над табуретом, — а говорили, что чудес не бывает». И даже он сам в это почти поверил. А они бывают!

БЫВАЮТ!!!

Стёпка даже засмеялся от небывалого восторга. Это ж надо — угодить в книгу, вернее, в мир, описанный в той, непонятно откуда взявшейся книге. В сказочный мир, в мир фэнтези, в мир магов, колдунов, гоблинов, драконов и чудес! По-настоящему угодить, взаправду, не во сне, не в мечтах, а живьём! Ха-ха!

Он поверил в это сразу и окончательно. Ни на секунду не засомневался. Уж очень ему хотелось в ЭТО поверить. Он прочитал так много сказочных и фантастических повестей, столько раз мысленно переносился в выдуманные миры и страны, так часто мечтал оказаться в них наяву, что теперь ему ничего не стоило принять реальность свершившегося с ним чуда. Он даже испытал что-то вроде облегчения: мол, ну наконец-то произошло! Дождался! А то ведь казалось, что уже никогда-никогда…

Он протянул руку и коснулся стола. Осторожно, словно боялся спугнуть. Стол был настоящий, каменный, шершавый, чуть прохладный. И всё вокруг тоже было настоящее и совсем не походило на сон или бред воспалённого воображения. Эти тяжёлые манускрипты на столе, эти восковые свечи, незнакомые запахи, грубый табурет, каменные плиты пола, ночь за узким зарешечённым окном, Смакла, наконец, притаившийся под столом, — всё убеждало Стёпку в том, что они действительно попали… куда-то. Интересно, куда? Книгу он прочитать не успел и совершенно ничего об этом мире не знал, кроме нескольких названий. Таёжное княжество, Великая Весь и что-то там ещё. Но с другой стороны, может, это и к лучшему.