Летописи Святых земель - [19]

А Беатрикс не спеша, со смаком, любуясь своими красивыми и сильными руками, рвала Хартию – надвое, на четверо, на восемь, – и Аргаред глядел на нее будто зачарованный, пока величавым витиеватым жестом ему в лицо не бросили жесткий пергаментный снег.

С галереи раздалась команда, и рингенские гвардейцы наставили вниз, на головы Высоких Этарет, самострелы.

Выборные завертелись, задирая головы вверх, увидели, что в них никто не целится, и всем скопом опасливо отхлынули от Высоких в конец Зала.

Беатрикс расхаживала по возвышению. Внутри у нее все бурлило. Она бесилась от необходимости сдерживаться.

Аргаред словно окаменел. Куски пергамента припорошили ему плечи. Под ногами белел маленький листочек, заботливо исписанный Эккегардом Варграном специально для Беатрикс, – произношение Этарон обычными буквами.

Ну а выборные просто ошалели. Они готовы были искромсать мечами все семьи магнатов, жалко и ошарашенно съежившиеся под прицелом взбунтовавшихся гвардейцев. Гвардейцы, расставленные по стенам внизу, выставили вперед протазаны и сейчас стягивали круг, прокладывая цепочку между выборными и магнатами.

Накал спадал. Беатрикс спустилась с возвышения и прошла вдоль стены Зала.

За ней тенью тронулся тот, выскочивший первым, дворянин. Ему почудился зов в ее улыбке.

Алебардщики уколами и окриками согнали Высоких в середину Зала. Сняв шлем, вразвалочку подошел их глава – вовсе, конечно, не капитан Эгмундт, а неведомый солдафон с густой лошадиной челкой и волосами прямыми, как гвозди. У него было довольно красивое, хотя и простецкое лицо – крутой подбородок, твердый лоб, густые широкие брови. Он сказал с заметным акцентом:

– Значит, так, сиятельные господа магнаты. Первое – сдайте оружие. И, пока гремели об пол гневно брошенные мечи, продолжил:

– По приказанию ее величества вы пока под арестом. Мои солдаты проводят вас до ваших покоев. Прошу их не оскорблять, ибо они выполняют волю королевы. А если, оборони Бог, кто-нибудь учинит штуку с магией и это до меня дойдет, тому я без дальних прикидок раскрою протазаном череп. Королева не позволит безнаказанно отнимать у нее законную власть. Надеюсь, это ясно?

Он отошел в другой угол, поманил к себе пальцем худосочного солдатика, который отправлял обязанности посыльного, и попросил:

– Сбегай-ка на поварню и притащи мне курицу.

– Слушаю, господин Раэцнарт! – Солдатик ушел.

Раэннарт прогулялся вдоль стены, поигрывая затянутыми в разноцветные чулки крепкими ляжками. Ему откровенно нравилось то, что произошло. Нравились желто-лиловые солдаты, окружившие серебристую испуганную толпу. Нравилось, как умело поднял шум переодевшийся дворянином Родери и надо ведь, успел-таки выскочить раньше, чем любой из троих, назначенных это сделать. Настоящий хват. Далеко пойдет. Нравилось, что вот сейчас ему принесут курицу с дворцовой кухни. Больше всего нравилась королева. Как она сказала этому чертову колдуну: «Переведи!» Он подумал о ней с неожиданной похотью, мысленно подрисовав под ее открытыми плечами все остальное. Глаз у него на это был острый.

Донельзя приятен был полет этих мыслей, он их не останавливал из боязни сглазить или ложного стыда. Для него в этом мире виделось то, что виделось, делалось то, что делалось.

Для него не было разницы: спать с королевой под гербом державы или с ее служанкой на сундуке, подстелив плащ на железки, потом завалить в углу корчмы вшивую лохматую бродяжку, а потом опять взойти по ступеням королевского ложа, чтобы через месяц куда-нибудь бежать, за кого-нибудь подраться, кого-нибудь ограбить. Он бегал всю жизнь, с того дня, как удрал из разоренного замка своего отца.

Туда вломились Ангелы Возмездия Аддрика Железного… Это было давно, на юге королевства Элеранс, вскоре после того как Аддрик взял под свою руку одно из княжеств Фенэра.

Он удрал, всю ночь скрипел зубами в кустах надо рвом, слыша, как несутся из-за белых стен вопли и стоны. Отец был горд и в свое время Аддрику не присягнул, сочтя его узурпатором. А ночь была жаркая, звездная, звонкая от цикад. Утром в пустом разграбленном замке остывали тела повешенных слуг и распятых на оконных крестовинах господ. Гербовые щиты были разбиты, под закопченными потолками свисали клочья сожженных вымпелов. Белый Гонтан, замок над Вераной… С тех пор, говорят, и Верана поменяла русло.

Теперь то время вернулось, но поменяло все местами. Он сам стережет арестованных за непокорство по приказу заговорщицы-узурпаторши. Это лучше, чем просто месть. Тем более что Ангелов Возмездия Аддрик Железный всех перевел, а кого и сжег на одном острове на Иорандали, молча взирая на это зрелище с берега. Нет, забавно, забавно вьется жизнь…

Тут принесли курицу на деревянном блюде, и Раэннарт, наемный офицер Окружной стражи, взятый на пятнадцать золотых в год за большой воинский опыт, потерял нить мысли и накинулся на еду.

По улицам ремесленных кварталов снова шли герольды, хмельные (в те деньки все ходили хмельные), и, заикаясь через два слова, покрикивали осоловело, то и дело уснащая текст отсебятиной:

– Эй, честные горожане, запирайте ваши дома, прячьте ваших женщин! Сегодня в ночь гуляют бравые воины Окружной стражи, и на площади Огайль будут бега веселых девиц на приз королевы. Ваш праздник, честные горожане, начнется завтра и будет продолжаться неделю, пока отоспятся бравые ребята из Окружной стражи! Согласитесь, им надо дать нагуляться, они для нас для всех постарались, сделали доброе дело. А завтра будет вам дадено столько дармового вина, что хоть топись! Так что закрывайте ваши дома, стерегите ваших дочерей и спите до завтра…