Летописец 2 - [19]

Главное отличие обычного седла от рыцарского состоит в задней спинке. Она должна быть высокой и прочной, чтобы всадник мог на нее опереться, когда несется с копьем наперевес. При этом в каркасе не должно быть гвоздей или иных металлических креплений, только деревянные клинышки и клей, который варили из сухожилий.

Я нарисовал все элементы и объяснил, как их соединить в единую конструкцию, но столяр вновь скривился и сообщил, что на изготовление потребуется три декады. Я чуть челюсть на пол не уронил. Ведун усмехнулся и позвал меня на выход. Спорить с мастером бесполезно, так как по его взгляду видно, что три декады плавно перейдут в четыре или пять, а седло мне нужно сейчас. Я хотел проверить, смогу ли поразить предполагаемого противника сидя верхом. Теорию я знал, а вот с практикой было слабовато. Не поймут меня аристократы, если я буду ехать в доспехах, но на обычном седле. Да и ударить копьем не получится, так что моя маскировка под рыцаря пойдет прахом.

— Ты не сердись, — похлопал меня по плечу ведун. — Этот хитрец тебя сильно не любит. Ты его племяннику голову разрубил, вот он и юлит.

— И что ты меня к нему притащил? — устало спросил я. — Два часа на уговоры потратил, и все впустую. Знал бы я, что он на меня зуб имеет, ни за что к нему не стал обращаться. Ладно, оставим покупку седла до Суролтара. Там наверняка есть мастера, кто знает что делать.

— Я знаю, у кого может быть подобное седло, — сообщил старик и добавил: — Но к этому человеку я схожу без тебя. Кстати, понравилась секира?

Я посмотрел на огромный топор, с лезвием сантиметров восемьдесят, выполненный в виде полумесяца. Нечто похожее я видел в рисунке, изображавшем стрельца с пищалью и бердышом. Одно топорище было приблизительно полтора метра, а учитывая то, что часть полукруглого лезвия выступала наверх, то можно сказать, что мы с секирой одного роста. Вместо обуха у него имелся четырехгранный шип-клевец — такие приспособления появились на Земле в ответ на введение кирас и полных лат, но в этом мире я пока не видел подобную защиту.

— Выглядит опасно, — кивнул я. — И как же называется этот шедевр оружейной мысли?

— Секира ваннов.

— А это ничего, что мы пытаемся скрыть мою связь с этим народом?

— Сейчас многие воины жрецов с такими ходят, — отмахнулся ведун и указал на знак Единственного бога на лезвии. — Эту мы из храма чужого бога забрали.

— Вот просто пришли и забрали? — ухмыльнулся я.

— Именно так все и было. Мы пришли. Всех убили и забрали то, что нам понравилось, — ответил ведун. — Кстати, я их тогда две штуки утащил. Одну внуку отдал, а вторую Цуц-йорду хотел подарить…

— А что не подарил? — усмехнулся я, попутно вспоминая, что видел аналогичную секиру у Бар-дьйора — конунга восточных ваннов.

— Так не заслужил. Ленивый он, — проворчал одноглазый старик. — Вечно в неистовство берсерка впадает и считает, что и так силен.

— Ведун, отправил бы ты эту секиру к древним камням, — предложил я и когда он вопрошающе взглянул на меня, пояснил: — На клейморе аналогичный знак был и только мой меч хорошо рубил шкуры демонов.

— Знаешь, что меня тревожит? — сморщился одноглазый старик и добавил: — То что мы вынуждены использовать оружие со знаком чужого бога. Не нравится мне это. Не хочу я, чтобы ванны думали, будто мне помогает Единственный бог.

— А ты вокруг их знака нарисуй два полукруга, чтобы они не соприкасались со спиралью. И сверху штук пять ресничек, у тебя вроде больше и нет.

— Ты о чем? — удивился ведун.

— Получится всевидящее око, — усмехнулся я. — Есть в пантеоне местных богов какой-нибудь одноглазый?

— Нет.

— Так введи, — предложил я.

— Ты в своем уме? Как я должен ввести бога? Это же боги!

— Ведун, скажи что это твой знак, а для того чтобы общаться с богами, ты пожертвовал глазом, — я слегка видоизменил историю скандинавского Одина, приспособив ее под местные реалии. — Скажешь, что глаз на мече дает твердость и способность поражать демонов.

— При чем тут глаз? Я же вижу, что основную роль играет эта малая спираль.

— А кто об этом знает? Жрецы, маги и больше никто. Тут много слуг Единственного бога? — с усмешкой спросил я. — Так что нарисуй глаз и руби демонов, сколько хочешь. Кстати, на рукояти меча тоже исправь знак. Скажешь, что у меня он всегда таким был.

— Ох, чего только не придумаешь, лишь бы не брать с собой секиру. Чем она тебе не понравилась? — спросил ведун. — Смотри, какой полумесяц. Красота!

— А скажи-ка мне наставник мой, когда я успел научиться владеть секирой на уровне мастера топора? — с ехидцей спросил я.

— А что ею владеть? — удивился старик. — Замахнулся и ударил. Чего там мудрить? Даже Цуц-йорд, уж на что лентяй, и то ее освоил.

— Так в нем дурной мощи много, — усмехнулся я. — А я такой силой не обладаю, и поэтому приходится крутиться.

— Обидел ты меня, Мих-Костóнтис. Я к тебе со всей душой, а ты…

— Ты еще всплакни для приличия, — усмехнулся я. — Тогда точно поверю.

— Хм, ну, ты уж загнул. Это ж надо, всплакни! Шутник, — хмыкнул одноглазый старик и сказал: — Ладно, заберу ее с собой. Глядишь, демоны обрадуются, увидев секиру ваннов.

— Это да, особенно Ич-Харил, — добавил я.