Летопись жизни и служения святителя Филарета (Дроздова). Том I - [18]

25 декабря. Письмо отцу: «Мы писали друг к другу о свидании: но едва ли это может исполниться так скоро, как мы воображали. Вероятно, что я поеду, только не в Коломну. Комиссия духовных училищ меня требует. Его Высокопреосвященство, мой незабвенный Благодетель, старается переделать это дело, но средства едва ли будут найдены достаточные. Следующее воскресенье будет решительный день, и может быть день моего отъезда в Москву и далее. Я поручаю себя Богу… В рассуждении книг прошу простить меня, что некоторые принадлежащие к Вашей библиотеке будут мною захвачены: в столь непредвиденных обстоятельствах я не мог расположиться лучше… Повторяю: будьте спокойны. Можно лишиться земных благодетелей: промысл небесный никого не оставляет. Можно расстаться с любезными: Тот, который один любит каждого из нас более, нежели все люди вместе, всегда с нами…» (Письма. 1882. С. 107. № 102).

28 декабря. Рапорт митрополита Платона в Св. Синод: «Как они, учители Дроздов и Платонов, изъявили свое нежелание отправиться в Петербург, и хотят остаться по прежнему при Троицкой семинарии, каковое нежелание изъявили пролитием слез: то я, особливо о иеродиаконе Филарете, усердно прошу Св. Прав. Синод обратить его паки в Троицкую семинарию, где он, яко сходственно с его желанием, может лучший успех оказать для общей пользы, и как я об нем особливо прилагал, в рассуждении его воспитания, отеческое попечение, то сие много послужит к утешению моей старости…» (Сушков. С. 44).

29 декабря. Отъезд иеродиакона Филарета из Лавры (Смирнов. 1900. С. 3).

31 декабря. Отъезд из Москвы (Смирнов. 1900. С. 3).

Из воспоминаний свт. Филарета: «Я поехал в Петербург в начале января 1809 года. В это время были сильные морозы, доходившие до 30 градусов. Дорогой я простудил ноги, так что и в поздние годы чувствовал боль в ногах, и по совету врача должен был нередко держать их, когда сидел, в горизонтальном положении» (Воспоминания. С. 4).

1808–1809. Война России со Швецией; присоединение к России Финляндии и Аландских островов, образование Великого княжества Финляндского.

1809

6 января. Прибытие в Санкт-Петербург (Смирнов. 1900. С. 3).

Из воспоминаний Н. В. Сушкова: «Был праздник в Таврическом дворце. Приглашено было и духовенство полюбоваться на великолепный фейерверк. Митрополит Амвросий[43] взял с собой и недавно прибывшего из Троице-Сергиевой Лавры иеродьякона Филарета, которому, конечно, все казалось странным, и это недуховное празднество, и скачка в перегонку стольких четверней с каретами и колясками, и пестрые толпы мужчин и женщин, суетливо рассыпающихся во все стороны без видимой цели, и долетающие до слуха звуки без слов и как гром прерывающая музыка весь этот хаотический шум и говор… Вот торопливо идет по двору какой-то небольшого роста человек, украшенный звездой и лентой, при шпаге, с треугольной шляпой и в чем-то, плащ не плащ, в какой-то шелковой накидке сверх вышитого мундира. Вот взобрался он на хоры, где чинно расположилось духовенство. Вертляво расхаживает он посреди членов Св. Синода, кивает им головой, пожимает их руки, мимоходом запросто молвит словце тому или другому – и никто из них не дивится ни на его наряд, ни на свободное обращение его с ними. Странное существо! – подумал, глядя на него, иеродьякон. Но вот митрополит берет его за руку, подводит к маленькому господину, объясняет маленькому господину откуда и когда прибыл в Александровскую лавру инок, а инок, не зная, к кому его подвели и о чем с ним говорить, рассеянно поклонился ему молча, поглядел на него и отошел в сторону. – Когда домино удалилось, он спросил, кто ж этот господин? Наш обер-прокурор – сказали ему.

«Каким же неуклюжим дикарем показался тогда я ему!» – молвил как-то с усмешкой владыка, вспоминая о первой встрече своей с Голицыным. «Что он должен был подумать обо мне? И теперь смешно, как придет на память мое неведение светских условий, мое недоумение при взгляде на его домино, мое неловкое от него удаление. Я совсем растерялся в этом шуме и суматохе. Да и как же мне было знать, что домино есть принадлежность маскарадов, о которых я и не слыхивал… Смешон был я тогда в глазах членов Синода. Так я и остался чудаком»» (Сушков. С. 224).

24 января. Письмо от отца святителя, протоиерея Михаила, к префекту Троицкой семинарии Самуилу: «Простите меня великодушно, что я, не имея чести быть Вам знакомым, осмеливаюсь беспокоить Вас сим письмом. Крайняя нужда меня к тому побудила. О Филарете никакого известия я не получаю. Он в последнем письме писал ко мне, что, может быть, по требованию отправлен будет в Комиссию духовных училищ, и в таком случае могу я получить от Вашего Высокопреподобия об нем известие, также несколько книг и портрет Великого Мужа[44], но с тех пор не получаю от него никаких писем… Подайте хоть малое утешение унылому сердцу…» (Смирнов. 1900. С. 3).

• Из воспоминаний Н. В. Сушкова: «До получения постоянной должности инок, заброшенный судьбой на берега Невы, приютился у своего прежнего наставника, доброго, почтенного ректора Евграфа. Тут сошлись скудость с нуждою. И хозяин и гость небольшие имели средства к жизни. И помещение их было до того тесно, что негде было поставить кровати для гостя, который и клал свою постель на полу» (Сушков. С. 39).