Летопись мужества - [6]

Враги захватили немало нашей земли. Что они нашли? Пустыню. Я не знаю ничего патетичней крестьянина, который, узнав, что немцы близко, подносит спичку к соломенной крыше отцовской, дедовской хаты. Да, помимо идей, помимо пафоса русской истории, существует еще земля, родная земля, своя земля, и ее теперь отстаивает весь советский народ.

В лесах рыщут партизаны. Вчера еще они были землепашцами, пастухами, ткачами, сапожниками, бухгалтерами, библиотекарями. Они взялись за винтовки. У них гранаты и страшное для танков оружие — бутылки с горючим. Это — население захваченных районов. Это — деревни и города, которые стали кочевыми отрядами. О мощи партизанского движения можно судить по тому, что три дня тому назад отряды партизан заняли два уездных города много западней бывшей польской границы.

Немецкие сводки неизменно говорят о победах — Гитлер хочет утишить голод и тревогу своего народа названиями захваченных городов. Советское командование дает отчеты о боях, о немецких потерях, о живой силе. В такой войне судьбы дивизий важнее судеб городов. У нас большая территория и крепкие нервы. Наших солдат не страшит треск немецких мотоциклов. Наш тыл не страшит треск немецких реляций.

Позавчера наша дивизия отбила у врага город С., захваченный немцами при помощи авиации и танков. Советская противотанковая артиллерия показала себя в этом бою: враг беспорядочно отступил. Еще не подсчитано множество трофеев. Это один из эпизодов гигантской битвы, но для умеющих думать он весьма назидателен: «непобедимая» германская армия начинает походить на буйного умалишенного, который несется к бездне и кричит: «Вперед! Я победил!»

Это не мои мысли. Это мысли германского командования. Пока я писал эту статью для «Дейли геральд», меня дважды отрывали от машинки. Первый раз — сирены. Была воздушная тревога. Немцы, как и в предшествующие дни, не пробились к столице. Сейчас меня снова оторвали от работы. Я хотел бы, чтобы мне всегда так мешали… Принесли приказ. Этот документ захвачен во время последних боев. Он лучше всего показывает всю иллюзорность немецких побед. Вот текст: приказ 18-й танковой дивизии. «Потери снаряжением, оружием и машинами, как это видно без дальнейших пояснений, необычайно велики и, несмотря на успешное продвижение, значительно превышают захваченные трофеи.

Это положение или его продолжение в течение длительного времени недопустимы, иначе мы напобеждаемся до своей собственной гибели. У меня сложилось впечатление, что к этим потерям относятся с недостаточным вниманием. Для выяснения положения с потерями приказываю в ротах составлять письменные акты о потерях за данный период времени, командирам делать на них краткие, но ясные отметки». Подпись — генерал-майор Неринг. Что может быть красноречивей этого документа? Несмотря на заботы генерал-майора, «положение» будет продолжаться. Оно будет даже обостряться — после написания приказа произошли некоторые события. В итоге 18-я танковая дивизия потеряла не только бумажку с подписью генерала…

Да, они скоро «напобеждаются» до разгрома!

23 июля 1941 года

Сегодня ночью Москва снова подверглась беспощадной варварской бомбардировке. Сгорели десятки жилых домов и домишек. Надо ли объяснять, какие «военные объекты» уничтожает гитлеровская авиация? Госпиталь, поликлиники, Книжная палата, школа — вот куда метили фугасные бомбы. Уничтожен один из красивейших домов Москвы эпохи ампира. Я шел на рассвете через город — бомбардировка меня застала далеко от дома. Развороченные дома, битое стекло, гарь. Вот выносят из дома труп женщины. Вот санитары несут раненую девочку. Улицы полны народом. На всех лицах решимость и ненависть. Погорельцы из деревянных домиков на окраине проходят по улице. У некоторых узлы с вещами. Одна старуха торжественно, по-библейски, проклинает Гитлера. Молодой красноармеец ей говорит: «Вы не сомневайтесь — мы его прикончим».

Я не видел слез — только гнев. С необычайным мужеством всю ночь москвичи гасили зажигательные бомбы, ликвидировали пожары. Героически вытаскивали людей из-под обломков, из огня. И только-только прозвучал отбой воздушной тревоги, как сейчас же стали убирать обломки, подметать тротуары, вставлять оконные стекла. Сейчас — полдень, и Москва, проведшая две бессонные ночи, работает, работает еще яростней обычного. Может быть, гитлеровцы рассчитывали вызвать панику, пробудить малодушие? Они просчитались. Фашистские бомбы лучше всех статей, всех радиопередач рассказали Москве о жестокости и низости врага.

После первого месяца войны мы вступили в новую фазу. Я не раз указывал, что Гитлер торопится. Сопротивление Красной Армии разбивает его планы. Он теперь готов на все. Вчера его авиация возле Новгорода трижды возвращалась, чтобы расстрелять на дороге беженцев — женщин и детей. Среди беженцев не было ни одного мужчины. Гитлеровцы аккуратно, с бреющего полета убивали детей. Передо мной фотографии — детские трупы. Гитлер хочет устрашить русских. Он пойдет на все. Его химические батальоны уже в нетерпении разгружают ящики с минами — зеленые или голубые полоски — газ…