Лето Виктора Цоя - [75]
Единственным официальным свидетелем моего обвинения являлся подлый араб, успевший покинуть СССР и не отзывавшийся на международные телеграммы, идущие к нему на родину. Именно этот факт не давал следствию законной возможности поставить в моем деле очередную жирную точку. А потому само следствие шло вяло и бесперспективно, я же, уже опытный в вопросах законности и юриспруденции, имел четкую линию защиты. Наличие импортных вещей в моем автомобиле и большой суммы денег в кармане само по себе преступлением не являлось, поэтому требовалось лишь придумать некую правдоподобную версию и ни в чем не признаваться. А иначе, как уже случалось, мое признание вопреки всем юридическим нормам могли посчитать за доказанное обвинение. Я искусно отпирался и параллельно строчил огромное количество жалоб, из двух томов дела один полон моих кляуз. Писал я их по любому поводу: по делу, по условиям содержания, по состоянию здоровья – и в самые разные инстанции, даже в Европейский суд по правам человека…
Мое дело представлялось изрядно сфабрикованным, и защита его удачно разваливала. Лучшим же защитником выступал я, как наиболее заинтересованный в итоге, имеющий серьезный опыт контактов с правосудием и лучше всех знающий суть дела. Адвокаты и юристы в подавляющем большинстве работают не творчески, лишь формально отрабатывают, основываясь на каких-то законодательных актах, выискивая какие-то процессуальные нарушения. Кто-то основательнее знает законы, кто-то – более поверхностно, язык у кого-то подвешен лучше, чем у другого, но в суть дела мало кто вникает. Родственникам обещают золотые горы, но обычно к серьезному бою за клиента не готовы. Поэтому, общаясь с адвокатами, я лично выстраивал линию защиты, говорил, на что стоит обращать внимание и на чем акцентировать выступление. Короче, два раза меня судили и дважды разные суды отправляли дело на доследование. И во второй раз прокурор не дал санкцию на мое дальнейшее содержание под стражей. Видимо, предполагаемое преступление не представляло такую социальную опасность, как десять или даже полтора года назад. Близилась перестройка, подул свежий ветер перемен, и это стало касаться и судопроизводства: оно теперь вершилось более серьезно, лояльно и демократично. В преддверии социальных свершений в людях наблюдался невиданный внутренний подъем, значимость человека выросла, уменьшился беспредел власти. Активно освобождали под подписку в качестве меры пресечения, так как камеры уже не распирало сверх всякой меры.
Тем не менее активно арестовывались попавшие на взятках и злоупотреблениях дельцы от советской торговли, шла серьезная чистка рядов. Забрали начальника главного управления торговли Мосгорисполкома Николая Трегубова и около 130 его сотрудников, в том числе замов его главка. Мне «посчастливилось» сидеть с двумя из них – сначала из управления продовольственных, а затем и промышленных товаров. А также с директором крупного гастронома на Проспекте мира у Рижского вокзала. Уже в весьма преклонном возрасте, под 60, он пребывал в постоянном шоке и все твердил:
– Какой позор на мою седую голову…
Я сочувствовал, но внутри думал: «А раньше что, не догадывался?».
Еще весьма интересный пассажир – вор в законе Валериан Кучулория по кличке «Песо». Его отца – заместителя председателя Верховного Совета Грузии – расстреляли в 1936 году, практически в год рождения сына. Мы много общались, его беседы об уголовной жизни были интересны даже мне, уже немало повидавшему за решеткой. Он понимал, что я, валютчик, бизнесмен, все-таки не из криминального мира и не собираюсь туда переходить, и относился ко мне со сдержанным уважением. Как и я. А вообще, обитатели тюрьмы, где находится крупный уголовный авторитет, всегда проявляют повышенный интерес к его персоне, стараются максимально поддерживать морально и материально. Подогревают по всем статьям. Как-то я прочел автобиографический рассказ некоего Константина Гумирова, тоже сидевшего, и нашел там строчки. По-моему, об этом человеке:
«Однажды в камеру зашел грузин Песо, «вор в законе». В тот же вечер за ужином он вдруг бросился в угол и напал на Женька, который пришел вслед за мной из моей хаты в Бутырках. Он чуть не загрыз Женька, и тот стал ломиться из хаты. Только тут я понял, что Женек – дятел.
– Как ты почувствовал эту суку?
– У нас чутье на них в Грузии.
Узнав, что я поэт, Песо попросил меня сделать ему для племянника и племянницы акростих.
– Не хочу, чтобы мой племянник встал на воровской путь. Пусть будет лучше футболистом.
Я сделал акростих, где пожелал ему достичь мастерства Давида Кипиани.
– Я буду хранить твой стих под стеклом и выполню любую твою просьбу, Константин. Приезжай ко мне в Грузию».
Кстати, похожую кличку носит и один авторитетный вор из фильма «Антикиллер» и одноименной книги Корецкого. Образ, несомненно, списан с моего знакомого. А в книге Николая Модестова «Москва бандитская» немало места уделено уже конкретно этому человеку. Впрочем, на момент нашего знакомства Песо уже сильно и неизлечимо болел: рак гортани пожирал его неуемную личность, из горла торчала трубочка. Поэтому и выпустили его из-под стражи, выпустили умирать. Вместе с общим знакомым – ныне тоже покойным авторитетом Отари Квантришвили – уже после моего освобождения мы как-то собрались проведать больного, да на несколько дней не успели. На пышные похороны на Ваганьковское кладбище я не пошел, как не пошел потом на похороны застреленного в 1994-м Отарика, как не пошел проститься с еще сотней достаточно близких мне людей. Не люблю я это, не люблю и не понимаю. Только отца и мать я проводил в последний путь. И Цоя.
Знаменитый музыкальный продюсер Юрий Айзеншпис рассказывает, как с его легкой руки на музыкальном небосклоне России ярко засияла звезда Виктора Цоя и многих других легенд авторской песни и рок-музыкантов. Айзеншписа по праву называют пионером отечественной шоу-индустрии. Его фамилия переводится как «железный стержень». Этот стержень помог ему создать первую рок-группу в СССР в условиях фактического запрета рока, а также пройти почти через 18 лет тюрем и лагерей и не сломаться.О безвременно ушедшем из жизни Юрии Айзеншписе говорили, что он может «раскрутить» даже медведя, сделав его эстрадной звездой.
Знаменитый музыкальный продюсер Юрий Айзеншпис рассказывает о своей жизни в Советском Союзе. Первый в России продюсер в начале своей биографии занимался фарцовкой. Спустя несколько лет с его легкой руки на музыкальном небосклоне России ярко засияла звезда Виктора Цоя и многих других легенд авторской песни и рок-музыкантов первой волны.Его фамилия переводится как «железный стержень». Этот стержень помог ему создать первую рок-группу в СССР в условиях фактического запрета рока, а также пройти почти через 18 лет тюрем и лагерей и не сломаться.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
«…Митрополитом был поставлен тогда знаменитый Макарий, бывший дотоле архиепископом в Новгороде. Этот ученый иерарх имел влияние на вел. князя и развил в нем любознательность и книжную начитанность, которою так отличался впоследствии И. Недолго правил князь Иван Шуйский; скоро место его заняли его родственники, князья Ив. и Андрей Михайловичи и Феодор Ив. Скопин…».
Джон Нейхардт (1881–1973) — американский поэт и писатель, автор множества книг о коренных жителях Америки — индейцах.В 1930 году Нейхардт встретился с шаманом по имени Черный Лось. Черный Лось, будучи уже почти слепым, все же согласился подробно рассказать об удивительных визионерских эпизодах, которые преобразили его жизнь.Нейхардт был белым человеком, но ему повезло: индейцы сиу-оглала приняли его в свое племя и согласились, чтобы он стал своего рода посредником, передающим видения Черного Лося другим народам.
Аннотация от автораЭто только кажется, что на работе мы одни, а дома совершенно другие. То, чем мы занимаемся целыми днями — меняет нас кардинально, и самое страшное — незаметно.Работа в «желтой» прессе — не исключение. Сначала ты привыкаешь к цинизму и пошлости, потом они начинают выгрызать душу и мозг. И сколько бы ты не оправдывал себя тем что это бизнес, и ты просто зарабатываешь деньги, — все вранье и обман. Только чтобы понять это — тоже нужны и время, и мужество.Моя книжка — об этом. Пять лет руководить самой скандальной в стране газетой было интересно, но и страшно: на моих глазах некоторые коллеги превращались в неопознанных зверушек, и даже монстров, но большинство не выдерживали — уходили.
Эта книга воссоздает образ великого патриота России, выдающегося полководца, политика и общественного деятеля Михаила Дмитриевича Скобелева. На основе многолетнего изучения документов, исторической литературы автор выстраивает свою оригинальную концепцию личности легендарного «белого генерала».Научно достоверная по информации и в то же время лишенная «ученой» сухости изложения, книга В.Масальского станет прекрасным подарком всем, кто хочет знать историю своего Отечества.
В книге рассказывается о героических боевых делах матросов, старшин и офицеров экипажей советских подводных лодок, их дерзком, решительном и искусном использовании торпедного и минного оружия против немецко-фашистских кораблей и судов на Севере, Балтийском и Черном морях в годы Великой Отечественной войны. Сборник составляют фрагменты из книг выдающихся советских подводников — командиров подводных лодок Героев Советского Союза Грешилова М. В., Иосселиани Я. К., Старикова В. Г., Травкина И. В., Фисановича И.