Лето в пионерском галстуке - [19]

— Эту пропажу ищешь? — негромко спросил Юрка, затаскивая Саню в комнату.

Володя растерянно оглянулся, и, как только увидел беглеца, его лицо вмиг посветлело.

— А я уже думал, что мне конец. — Он облегчённо выдохнул и шикнул на Сашу: — Ну-ка, быстро в кровать! Ты чего это, сбежать вздумал?

Саша молча залез под одеяло и повернулся на бок, ничего не ответив.

— Он смородины хотел, — выдал его Юрка. Собирался добавить: «Той, которая у медпункта растёт» — но решил не открывать тайну всем мальчишкам пятого отряда. — Слушай, ты чего тут так поздно? Уже отбой давно был.

— Не могу этих оболтусов спать уложить! Девчонки мигом уснули и наверняка уже десятый сон видят, а этим будто кофеина в ужин подсыпали.

Юрка покрутил головой, всматриваясь в ровные ряды кроватей. Малышня больше не шепталась. Все напряжённо и внимательно слушали не взрослых, а взъерошенного картавого Олежку, который вещал загробным голосом:

— В чёлном-чёлном голоде, в чёлном-чёлном доме жила чёлная-чёлная…

— Кошка! — выкрикнул Юрка. Малышня вздрогнула и засмеялась. — Пф! Это же совсем неинтересно и не страшно.

— Ещё пло глобик на колёсиках знаю. Стлашилка всем стлашилкам стлашилка!

— Ну это же тоже не страшно. Вам что, Володя хороших страшилок не может рассказать?

— Неа. Наоболот, он лугается, что мы стлашилки слушаем, а не спим. Только если по секлету, мы все лавно их лассказываем…

— И вы думаете, что я не в курсе? — усмехнулся вожатый. Хотел сказать что-то ещё, но обернулся, заметив, что балагур Пчёлкин как-то слишком подозрительно копошится под одеялом.

Юрка тем временем слушал Олежку вполуха, а сам думал, что Володю надо вызволять и во что бы то ни стало нужно явиться на сегодняшнюю дискотеку с ним. Во-первых, Ксюшин долг, а долг платежом красен, во-вторых, сам Юрка сегодня был «красен»: надел лучшие — они же единственные, — джинсы и любимую коричневую футболку-поло — ГДР-овскую — дядя весной привёз. Может, и зря он так нарядился? Как Ксюша его обозвала — «пугалом парнокопытным»? Вот надо было так и прийти, пусть эта змеюка пугало и целует!

Олежка зашушукал про ногти в пироге, Володя стянул с Пчёлкина одеяло, победно прокричав:

— Ага! Рогатка! Так вот кто плафон кокнул!

Юрка вернулся мыслями к насущному: «Что сделать, чтобы вытащить Володю? Уложить малышню. Как уложить малышню?»

Минуты не прошло, а решение уже появилось.

— А знаете, почему Володя не рассказывает страшилок? Чтобы вы лучше спали. И правильно, ведь Володя-то точно знает, что происходит с теми, кто не спит после отбоя…

— Что? — вылупил глаза Саня.

— Что-то плохое? — замер вполоборота какой-то кудрявый мальчишка.

— Что-то стлашное? — испугался Олежка.

— Я больше не буду, — канючил Пчёлкин, — пожалуйста, не забирай рогатку.

— Мамочки! — послышался тонкий девчачий голосок из-за двери.

Володя тут же бросился к выходу ловить нарушительницу и вести её в спальню девочек. По стону Пчёлкина Юрка догадался, что строгий вожатый прихватил рогатку с собой.

Юрка уселся на свободную кровать и состроил серьёзную мину:

— Сейчас я вам раскрою большой секрет. Только никому ни слова, об этом категорически запрещается рассказывать октябрятам — вы якобы маленькие ещё. Так что мне ух как уши надерут, если узнают… — его перебил нестройный хор, пылко дающий клятву не выдавать рассказчика. Юрка прокашлялся, придал голосу устрашающий тон и начал: — Ночью по лагерю ходит настоящее привидение! Давным-давно, ещё до Великой Октябрьской революции, неподалёку стояло барское поместье, а в нём жили молодые граф с графиней. Как говорится, жили — не тужили, хоть и женились по расчёту…

— Юла, а по ласчёту — это как?

— Олежа, не перебивай. А по расчёту — это когда родители договорились поженить детей, а дети мало того что совсем маленькие, так даже не знакомы. Это делали, чтобы денег было больше, — объяснил Юрка как умел.

В комнату вернулся Володя. Довольный, аж горели глаза, он сел рядом с Юрой, а тот продолжил:

— Так вот, граф с графиней любили друг друга по-настоящему. Был у них большой двор, человек сто крестьян, а ещё много друзей: графов и графинь, князей и княжон, и даже великий князь — царёв родственничек, — был графу кем-то вроде товарища. Но вот началась русско-японская война, и великий князь призвал графа пойти вместе с ним во флот. И граф не смог отказаться. Он подарил своей графине на память красивую алмазную брошь и ушёл воевать. Но так и не вернулся…

Малыши притихли, они все как один лежали под одеялами и таращили горящие любопытством глаза. Володя протирал краем рубашки очки и, щурясь, строго поглядывал на ребят. Юрка, удовлетворённый эффектом — дети заинтересовались, — продолжил свистящим шёпотом:

— Говорят, крейсер, на котором он служил, потопили японцы. Графине сказали, что её муж погиб, но она так его любила, что не смогла поверить и смириться. Графиня была бездетна и ждала его много-много лет совсем одна. Она больше не носила красивых платьев и украшений, ходила вся в чёрном, но алмазную брошь — последний подарок мужа — постоянно держала рядом, то прикалывала к груди, то к волосам. Время шло, графиня тосковала и вскоре заболела. Она не хотела видеть никого, даже врача, и спустя год умерла. Говорят, что хоронили её всё в том же чёрном вдовьем платье, а вот брошь в могилу не положили. Брошь пропала! И с тех пор стала в усадьбе твориться какая-то чертовщина. То мебель двигалась сама собой, то двери открывались. А потом, когда к власти пришли большевики и захотели устроить там санаторий, в усадьбе начали умирать люди!