Лето у моря - [29]

А потом он выл. Сидел на полу в обнимку с ее рубашкой, раскачиваясь, как в молитве, и выл, громко, во весь голос, до хрипоты, не стыдясь никого и ничего.

Внизу, невидимое в темноте, все так же шумело море.

Глава восемнадцатая

Водителя грузовика признали невиновным в той страшной аварии. Об этом он узнал потом, когда их пригласили для дачи показаний. Он вообще не понимал, кому и зачем это теперь нужно: ведь ее больше нет. Но полицейский (имя его он так и не запомнил) сообщил, что у них есть некоторые сомнения по поводу произошедшего, имея в виду показания водителя грузовика, которые он огласил им вслух. Выживший водитель рассказал, что заметил машину кузины еще со склона, ехала она довольно быстро. Очень быстро. Ну и что? Сейчас все носятся как сумасшедшие, особенно молодежь. Приближаясь, он все же успел рассмотреть девушку за рулем. А потом ее машина, не сбавляя скорости, резко выехала на его полосу. Он не ожидал такого, поэтому ничего не смог поделать. Уверен, что девушку никто не преследовал, больше машин на дороге не было, причем в обоих направлениях. Почему она неожиданно вылетела на встречную полосу, он не знает. А он уверен, что девушка намеренно выехала навстречу? Может, ему показалось? Может и показалось. Может, у нее что-то случилось с машиной…

— Автомобиль был исправен, — закончил полицейский, — наши эксперты уже дали заключение.

— Что вы хотите этим сказать? — бледнея, спросила Бланш.

— Простите, синьора, я понимаю ваше горе, но у нас в разработке две версии случившегося, — полицейский внимательно посмотрел на них. — Несчастный случай или самоубийство.

— Само… что?! — отец резко встал со стула. — Это совершенно исключено! Моя племянница никогда бы не лишила себя жизни, тем более таким диким способом!

— Успокойтесь, синьор, я лишь хочу выяснить правду. Может, перед ее отъездом что-то случилось? Ссора? Ее что-то огорчило? Она что-то узнала?

Тут до него начал доходить смысл сказанного полицейским и суть задаваемых им вопросов. Он хотел закричать, что да! случилось! что это он убил ее, он! Ведь словом можно убить, а можно и спасти, правда? «Будь осторожен, не играй словами, кузен!»… «Твоя маленькая кузина до смерти влюблена в тебя, до смерти!»… «А если я скажу тебе, что у нас будет ребенок?!»…

— Послушайте, — севшим голосом произнес он, с трудом подбирая слова. — Вы можете сказать?.. моя… — он запнулся. — Кузина… Она случайно не была, — он схватился за край стола так сильно, что побелели пальцы, — в… положении?

Бланш издала какой-то странный всхлип, отец медленно поднес руку к груди. Полицейский с интересом окинул их троих взглядом:

— Неожиданный вопрос! Нет, ваша кузина не была беременна, если вы это имеете в виду. А почему вы об этом спросили?

И тут он решил, что все, хватит. Сейчас он расскажет этому человеку в форме обо всем, иначе как жить дальше?! Он не выдержит этого груза вины, слишком тяжело, невыносимо!.. Но отец перехватил его безумный взгляд и, уверенно чеканя каждое слово, твердо заявил полицейскому:

— Мой сын убит горем, вот и задает странные вопросы, не обращайте внимания. Ничего у нас не произошло. Моя племянница решила вернуться в Неаполь, попрощалась, села в машину и уехала. Мы все ее проводили до ворот. А потом она, видимо, не справилась с управлением… — только тут голос отца дрогнул.

— Вы уверены, синьор? — спросил полицейский. — А почему мы не нашли в машине ее вещей? Совсем никаких: ни чемодана, ни дамской сумочки? Кстати, она ехала босиком и даже без документов, поэтому мы сразу не смогли сообщить вам о случившемся, хотя авария произошла совсем рядом с нашим поселком: личность погибшей мы устанавливали по номерам машины, связывались с управлением в Риме и в Неаполе.

— Я не понимаю, к чему вы клоните. Не знаю, почему она уехала без вещей, но делать из моей племянницы самоубийцу я не позволю! Так и запишите в своем отчете! — отец еле сдерживал свой гнев. — На этом все. Полагаю, мы можем идти?

— Конечно, — полицейский тоже встал из-за стола. Обращаясь к нему, спросил:

— А вы тоже считаете, что это был несчастный случай? Кстати, прошу прощения, я не знал, что погибшая — ваша кузина, а не супруга.

— Я… — у него перехватило дыхание.

— Мы уходим, — резко оборвал его отец.

Молча шли они по поселку к коттеджу. Отец и Бланш впереди, он плелся сзади. Бланш плакала.

— Не хочу, — не оборачиваясь, сказал ему отец. — Не хочу ничего слышать, что бы ты сейчас ни говорил. Молчи, иначе я тебя ударю. Я разрываю наш договор Мужской Честности и Чести, можешь ничего мне не объяснять. Никогда.

Больше они не могли оставаться в этом доме. Прочь! Прочь отсюда! От этого солнца, от этого пляжа, от комнаты с ее вещами… Никогда они не смогут вернуться сюда. Лето кончилось. Все кончилось.

И лишь в небе по-прежнему кричали неугомонные чайки, а в бухте о скалы разбивалось море…

Глава девятнадцатая

Был очень теплый, по-летнему теплый сентябрьский день в Неаполе — ее похороны. Закрытый гроб. Белые-белые розы, похожие на те, что росли в саду у их коттеджа. Розы повсюду. Ее фотография с траурной лентой. Освещенная ярким солнцем каждая черточка родного лица… Она улыбается ему оттуда, с фотографии. И бешено светятся ее прекрасные глаза.