Лето Святого Мартина. Шкура льва - [18]

— Месье де Гарнаш со своей стороны обещал нам славные дела, — насмешливо сказала маркиза. — Мы рады предоставить ему возможность осуществить свои планы.

Если для его безмерной доблести их будет недостаточно, мы позовем еще людей. Мариус шагнул вперед.

— Валери, — сказал он, — вам не следует оставаться здесь.

— Да, уведи ее отсюда, — с улыбкой, но властно «посоветовала» ему вдова. — Ее присутствие обезоруживает нашего храброго парижанина.

Торопливо, слишком торопливо, Мариус рванулся выполнять этот «совет» и оказался в трех шагах от девушки, но чуть дальше той точки, где его мог бы достать внезапный выпад Гарнаша.

Незаметно Гарнаш переставил свою правую ногу несколько правее. Внезапно он перенес весь свой вес на нее, оказавшись в позиции, в которой девушка уже не мешала ему. Все произошло так быстро, что никто ничего не успел понять. Гарнаш прыгнул вперед, схватил молодого человека за грудки, смяв ткань его переливающегося камзола, отскочил назад за мадемуазель, швырнул Мариуса на пол и поставил свою ногу, обутую в грубые, заляпанные грязью сапоги для верховой езды, прямо на длинную аристократическую шею юноши.

— Шевельнешь хоть пальцем, мой приятель, — рявкнул Гарнаш, — и я выдавлю из тебя жизнь, как из жабы.

Противники кинулись было на него, но парижанин на этот раз сохранял спокойствие, хотя и говорил резко. Выйти из себя сейчас означало для него верную гибель.

— Назад, — скомандовал он, и голос его звучал столь повелительно, что они остановились и разинули рты. — Назад, или ему конец!

И он слегка коснулся груди молодого человека острием своей шпаги.

Они в страхе посмотрели на вдову, ожидая ее распоряжений. Ей пришлось вытянуть шею, чтобы лучше разглядеть происходящее, и улыбка исчезла. Минуту назад она улыбалась, видя явные признаки страха на лице мадемуазель; теперь мадемуазель могла бы считать себя отомщенной. Но внимание девушки было поглощено тем маневром, которым Гарнаш добился хотя бы временного преимущества.

Она во все глаза смотрела на этого неустрашимого человека, опустившего ногу на шею Мариуса: все это напоминало ей известную аллегорию — святой Георгий, попирающий ногой побежденного дракона. Она еще крепче прижала руки к своей груди, и глаза ее странно сверкнули.

Гарнаш не сводил глаз с лица вдовы. Он прочитал на нем сильный страх и принял это к сведению, зная, что теперь все зависит от того, в какой степени он сможет играть на чувствах маркизы.

— Вы только что улыбались, мадам, несмотря на то, что на ваших глазах собирались убить человека. Я вижу, вы больше не улыбаетесь, глядя на первый из подвигов, которые я обещал вам.

— Отпустите его, — проговорила она. Ее голос дрожал. — Отпустите его, месье, если вы хотите спасти вашу собственную жизнь.

— Пожалуй, однако поверьте, такая плата слишком высока. Но вы высоко цените жизнь сына, а я владею ею, поэтому простите мне, если я похож на вымогателя.

— Освободите его, ради Бога, и отправляйтесь своей дорогой. Никто не остановит вас, — пообещала она ему.

Он улыбнулся.

— Для этого мне нужны гарантии. Я не стану более верить вам на слово, мадам де Кондильяк.

— Какие гарантии я могу вам дать? — вскричала она, ломая руки и устремив глаза на ту пепельно-бледную от страха и ярости часть лица юноши, которая виднелась из-под тяжелого сапога Гарнаша.

— Прикажите одному из ваших лакеев позвать моего слугу. Он ждет меня во дворе.

Приказ был отдан, и один из головорезов отправился его выполнять.

Установилась напряженная тишина.

Прошло всего несколько мгновений, и в зале появился напуганный Рабек. Гарнаш приказал ему разоружить лакеев.

— И если кто-нибудь откажется или будет сопротивляться, — добавил он, — ваш хозяин заплатит за это своей жизнью.

Вдова с тревожной готовностью повторила его команду. Ничего не понимая, Рабек переходил от человека к человеку, забирая оружие. Собрав его в кучу, он отнес оружие на кресло около окна, в дальнем углу зала, как ему велел хозяин. В противоположном конце зала Гарнаш приказал обезоруженным людям выстроиться. Когда это было сделано, убрал ногу с шеи своей жертвы.

— Встать! — приказал он, и Мариус с готовностью подчинился.

Гарнаш встал за спиной юноши.

— Мадам, — обратился он к маркизе, — ничто не будет угрожать вашему сыну, если он будет благоразумен. — И тут же обратился к Валери: — Мадемуазель, вы желаете сопровождать меня в Париж?

— Да, месье, — бесстрашно ответила она, и ее глаза засверкали.

— Тогда встаньте рядом с месье де Кондильяком. Рабек, за мной. Вперед, месье де Кондильяк. Будьте так любезны, проводите нас к нашим лошадям во дворе.

Эта процессия выглядела странно, они выходили из зала под угрюмыми взглядами обезоруженных головорезов-лакеев и их хозяйки. На пороге Гарнаш помедлил и, обернувшись, посмотрел на маркизу через плечо.

— Вы довольны, мадам? Хватит ли вам подвигов для одного дня? — спросил он ее, рассмеявшись. Но, сжав побелевшие от досады губы, она не ответила ему.

Гарнаш предусмотрительно запер дверь за собой, затем они пересекли приемную и проследовали вниз по темному коридору, ведущему во двор. Мариус вздохнул с облегчением: с десяток человек из гарнизона замка, более или менее вооруженных, окружали лошадей Гарнаша. Удивленные видом процессии, появившейся во дворе, эти негодяи подозрительно разглядывали ее, особенно обнаженную шпагу парижанина… Ситуация определенно изменится, подумал Мариус, когда Гарнаш и его слуга станут садиться на лошадей и будут к тому же связаны присутствием Валери. Однако Гарнаш не хуже его распознал эту опасность и немедленно отреагировал: