Лето с чужими - [28]
– Ну что, пошли?
– Куда? – Я невольно взглянул на отца.
– Куда-куда… Есть сукияки. В такую жару да в прохладе… вот поедим-то.
– Что, серьезно?
– Разумеется, серьезно, – заплакала мать. – Ведь расстаемся. Куда уж серьезней.
В вечерних сумерках мы втроем шли к воротам Каминаримон. На перекрестке Международной улицы был ресторан. У входа на маленьком вертеле жарили печень угря.
– Может, съедим по одной? – остановился отец.
И тут я понял, что от самого дома мы шли молча.
– Хорошая мысль, – оживился я. – Три штуки, пожалуйста.
– Перед сукияки? – возмущенно сказала мать. В ее голосе по-прежнему слышались слезы.
– Чего скупиться? Вон ему нужно отъедаться. Неужто неясно?
– Это вкусно, мама.
Я передал ей один вертел.
– Спасибо.
На ходу ели мы печень угря. Разговор опять оборвался.
Чтобы как-то разрядить ситуацию, отец остановился опять:
– Кстати…
– Что? – Я попытался сделать лицо повеселее.
– Там пирожки продают. Купи один пакет.
– Хорошо, идите вперед. Я догоню. Вернувшись назад, я купил пакет пирожков, выпеченных в форме божков.[21]
Дожидаясь сдачи, оглянулся – они так и не сдвинулись с места. Ждут. Будто вернулся в детство – делаю покупку под надзором родителей.
Все верно. После расставания со мной у родителей больше не будет Асакуса. Выходит, и я сегодня с ней прощаюсь. А отец просто хочет прикоснуться к воспоминаниям. Я подбежал к родителям и крикнул:
– Отец, может, тогда и сэмбэй [Сэмбэй (яп.) – тонкое сухое печенье их рисовой муки], что на углу ресторанчика суси.
– Давай.
– Я быстро – подождите, ладно, мам? Однако там все уже распродали.
– Ну почему именно сейчас? – вырвалось у меня. Я побежал обратно. В людском потоке родители смотрелись неказисто.
– Представляете, все продали. – Несмотря на свой возраст, я произнес эту фразу, будто школьник.
– Ничего не поделаешь, – словно опомнившись, буркнул отец.
Мать просто смотрела на меня.
– Тогда пройдем по торговому ряду [Торговый квартал Накамисэ в районе Асакуса – самый старый в Японии торговый квартал, основанный в конце XVII – начале XVIII веков]. Помолимся в храме, потом пойдем ужинать.
– Было бы неплохо, – с досадой в голосе проговорил отец. – Да только ничего не выйдет. Нам туда ходу нет.
– А я хотел помолиться богине Каннон…
Мать всплакнула. Она ссутулилась, и уже ничем не походила на бодрую картежницу.
Я буквально проглотил чуть не сорвавшуюся с языка фразу: «Все, больше никаких, никаких расставаний. Приеду опять, мама…»
– Ну что, пошли? – сказал отец.
– Говоришь, сукияки? Ну так поедим, шиканем.
– Прошу! – встретил нас у входа гулким голосом семидесятилетний старик.
– Нас трое.
– Вас трое. Пожалста.
Подбежал толстоватый и светлолицый метрдотель лет сорока-пятидесяти.
– Добро пожаловать. Будьте любезны, сюда.
Большой зал разделяли несколько низких перегородок, за каждой – столик со встроенной газовой горелкой. Виднелись свободные места. На четырех столах из кастрюль поднимался пар.
«Хорошо, что народу немного», – подумал я. Будь теперь зима, перепившие соседи наверняка бы падали, снося оградки в переполненном зале. Но летом здесь душно даже при работающем кондиционере.
Отец с матерью уселись за столик спиной к стене, я расположился напротив. Заказали пиво и три самых лучших комплекса.
– Позже закажем еще мяса и овощей.
– Заказывайте, не стесняйтесь. А пока – пиво.
На лбу вставшей с колен официантки выступил пот.
– Вряд ли мы закажем что-либо еще, – уныло сказала мать.
– Брось, чего стесняться.
Отец как воды в рот набрал.
– Да мы столько не съедим… – начала было мать.
– Тебя никто и не просит. Вот он после каждой встречи с нами продолжает тощать. По нему, правда, не заметно. Но он устал.
– Я и сама знаю.
– Тогда не мешай человеку набираться сил.
– Я не для себя, а для вас.
– Ты это… брось прикидываться бодряком. Слышишь? На людях об этом не скажешь, но мертвецам без толку есть мясо. Мы вон давеча уже подкрепились.
– Но ведь вкусно, правда?
– Так-то оно так.
– Тогда поедим досыта.
– Кто нас еще так угостит, кроме тебя? Ладно, приступим.
Принесли пиво.
– Хозяюшка, – сказал отец, – на кого мы похожи?
– На мужа и жену?
– Это правильно. Мы на пару – да. А вот с ним? С ним как мы смотримся?
– Знакомые?
– Что значит – знакомые?
– В смысле, вы – повар или в этом роде.
– Ясное дело.
– Но сегодня вас пригласил знакомый.
– Верно.
Официантка, улыбаясь, удалилась.
– В такую минуту… подтрунивать над женщиной, – грустно промолвила мать.
– Да ты на себя посмотри! Человек, понимаешь, пытается всех развеселить, а ты лишь только палки в колеса…
– Ах ты бесстыжий!
– Мама, перестань, – сказал я. – Я не пытаюсь всех развеселить через силу, но каково отцу, понимаю. Давайте выпьем.
Я налил отцу и матери пива.
– Еще бы – кто признает в нас родителей и сына? – с грустной усмешкой сказал отец. – Да, всякое в этой жизни бывает.
И подлил мне пива. Обычное «кампай»[22] в этой ситуации могло расстроить мать, поэтому я только сказал «ну, давайте», и мы втроем выпили.
Опять пришла официантка, поставила кастрюлю, полила маслом и начала готовить сукияки.
– Хозяюшка, этот малый… – начал отец.
– Вот как, его так и звать – «малый»?
– Да ну.
– Ладно, какая разница, – встрял я. – Может, мне нравится, когда меня так зовут.
Одиннадцать лет назад жестокому и таинственному маньяку по прозвищу Фокусник, на счету которого было шесть жестоко убитых мальчиков, удалось избежать поимки.Одиннадцать лет назад убийства прекратились, и следователи считали, что Фокусник либо умер, либо остановился.Но теперь Фокусник возвращается и снова начинает охоту.И на пути у него встает комиссар полиции Луи Мистраль.Он без колебаний рискует собой, чтобы выманить Фокусника из его логова. Но что, если его действия поставят под угрозу жизни близких комиссару людей?
Хэллоуин, канун Дня всех святых, когда, по поверью, может случиться всякое — и плохое и хорошее, когда становится возможной любая чертовщина.Секретарша юридической фирмы Нэнси Кинсед, явившись утром на работу, вдруг обнаруживает, что никто из сослуживцев ее не узнает. Охваченная ужасом девушка убегает и начинает скитаться по городу… а внутренний голос все время говорит ей, что в восемь вечера наступит час зверя, час, когда она должна будет совершить убийство.
Поздний час. Безлюдная ледяная трасса. Зимняя тайга. Сломанная машина в кювете. Замерзающая девушка борется из последних сил, чтобы выжить на страшном морозе. Мрачные картины из прошлого всплывают в памяти, заставляя переосмыслить все те события, что произошли с ней до этого момента. И вдруг она осознает, что нечто жуткое скрывается среди заснеженных деревьев, что-то намного ужаснее, чем все то, с чем она сталкивалась до сих пор. Остается лишь бороться: с холодом, ужасами ночной тайги, кошмарными воспоминаниями и собственными фобиями…
2012 год, указанный в пророчествах майя, наступил! Мэри всю жизнь посвятила науке пожертвовав любовью и счастьем. Но вдруг выясняется, что она ждет ребенка. Это чудо! Она уверена, что это необычное дитя, оно должно вырасти в новом мире. Поэтому человечество должно исчезнуть. Она заражает себя смертоносным вирусом и сеет болезнь. Но противоядие принять не успевает… Манхэттен становится закрытой зоной, где царит боль и смерть. В ней оказались жена и дочь бывшего спортсмена Патрика Шеперда. Он решает спасти их любой ценой, отыскав спасительную вакцину.
Анна, дипломница биологического факультета, ждет не дождется, когда она наконец через две недели защитит магистерскую диссертацию, освободится и у нее появится время и для маленькой дочки, и для друзей. Ее научные интересы связаны со спором о происхождении птиц, вокруг которого кипят такие страсти, что, когда научного руководителя Анны находят мертвым с ее дипломом в руках, она начинает опасаться за свою безопасность. Однако правда страшнее и проще, и Анне предстоит разгадать немало тайн и узнать ошеломляющие вещи о себе, своих близких и друзьях.
Позвольте представить вам Гарри Пиклза. Ему девять с хвостиком. Он бегает быстрее всех в мире, и у него самые красивые на свете родители. А еще у него есть брат Дэн. И вот однажды Дэн исчез. Растворился. Улетучился. Горе сломало идеальное семейство Пиклзов, родители винят себя и друг друга, и лишь Гарри верит, что найдет, обязательно найдет Дэна. Поэтому надо лишь постараться, сосредоточиться, и тогда все вернется — Дэн, папа, мама и счастье.«Игра в прятки» — горький, напряженный, взрывающийся юмором триллер, написанный от лица девятилетнего мальчика.