Лето разноцветно-косолапое - [22]
— У тебя тоже не одно, — ответила Панда. — Ты и Тедди, и Блэк.
— Блэк означает «чёрный», — объяснил Тедди.
— А Пай Сюн — наоборот, — хихикнула Панда. — «Белый медведь».
— Кто белый медведь?! — так и подпрыгнул Умка. — Ты белый медведь? Это я белый! А ты наполовину чёрная!
— Да, теперь мы такие, а когда-то были совсем белые. Рассказать?
— Расскажи, расскажи, — обрадовались медвежата.
— Это было давным-давно, — начала Панда. — Поднебесный мир был совсем молодой. В бамбуковом лесу жили белые медведи панды — самая первая семья. А рядом с лесом жили люди — тоже самая первая семья. Они жили мирно и друг другу не мешали. В семье панд была дочка — вроде меня, только совсем белая. И у людей тоже была девочка. Человеческая девочка каждый день пасла овец на холмистой лужайке.
Панда приложила к вискам две веточки, изображая рожки, и проблеяла:
— «Бе-е, бе-е!» Такие миленькие беленькие кудрявые овечки. И девочка панда тоже каждый день приходила из леса поиграть с пастушкой и овечками.
Однажды в прохладный вечер панда и пастушка грелись у костра, и пастушка задремала. Вдруг из леса вышел большой зверь и стал подкрадываться к овцам.
И Пай Сюн показала, как медленно крадётся хищный зверь, припадая к земле, шевеля лопатками, подрагивая хвостом и подбирая лапы для прыжка.
— Это рысь, — предположил Умка.
— Пума, это точно пума! — сказал Тедди.
— Барс! — догадался Бхалу.
Панда сморщила верхнюю губу, показывая клыки, и прорычала:
— Да, леопар-р-р-рд… «Не рычи, — сказала ему белая девочка панда. — Пастушка спит, а я стерегу её овечек, их трогать нельзя, уходи». Леопард рассердился и бросился на панду. И конечно, растерзал бы её в клочки, но от шума проснулась пастушка. Она выхватила из костра горящую палку и стала дубасить леопарда по жёлтой пятнистой спине.
Рассказчица и сама взяла ветку и с размаха ударила по заросшему трутовиками бревну.
— «Вот тебе, вот тебе! Отпусти сейчас же мою подружку!» Леопард взревел: «У-я-а-у!!» — отпустил панду и бросился теперь на пастушку. Но тут увидел, что на помощь спешат большие люди с большими палками, и убежал в лес.
Маленькая пастушка была сильно поранена, и никто не знал, сможет ли она поправиться. Тогда люди решили, что опасно жить рядом с лесом, и ушли на другое место. А панды очень жалели смелую пастушку. Они пришли на ту лужайку, где всё случилось, и плакали, и посыпали себе уши пеплом того самого костра, и тёрли свои заплаканные глаза…
Панда, рассказывая, тоже тёрла свои глаза — и слёзы у неё были настоящие! Зашмыгали сочувственно и другие медвежата, а Тедди ещё и чихнул, вспомнив едкий запах пепла.
— С тех пор у всех панд чёрные лапы, глаза и уши, — заключила Пай Сюн.
Умка почесал в затылке.
— Однако получается, что панды от умок произошли, — сделал он вывод. — Значит, ты моя дальняя родственница, сестрёнка. Я научу тебя ловить рыбу.
Панда пожала плечами и кивнула — она была не против. Панды вообще-то вегетарианцы, питаются сочными бамбуковыми побегами, но и от рыбки иной раз не откажутся.
Где же рыба?
На ветке сидела сорока и кричала, взволнованно раскачиваясь:
— Рыба на подходе! Рыба идёт! Лосось! Чайки сказали — огромные косяки! Море так и кипит! Уж не знаю, как в реках поместится, того гляди, запрудит!
Медведи, собравшиеся у речки в ожидании, радостно потирали лапы и хлопали друг друга по плечам: будет рыбка!
Сорока в изнеможении отдышалась, взмахнула крыльями и полетела дальше, вверх по течению, делиться новостью.
Сами сороки — не рыболовы, но жить не могут без новостей, страстей и сплетен.
Каких только медведей не было у реки! И молодые, и старые; и долговязые, и коренастые; и тёмные, и блондины, и пепельные, словно бы седые. Были и общительные, приветливые; были и угрюмые, полные решимости с боем захватить лучшее рыболовное место.
Аксинья Потаповна своих подопечных к воде пока не пускала.
— Не спешите, — сказала она им. — Пока ещё косяк сюда дойдёт. Вон наш Беркут парит, он тоже рыбу ждёт. Ему сверху река видна до донышка, до камешка. За Беркутом и надо следить.
— Гром-Птица, — уважительно сказал Тедди, глядя в небо.
К медвежатам подошла красивая медведица по имени Светланка. Она очень гордилась светлым оттенком своей шерсти, часто купалась, чесала спину исключительно о белые стволы берёз и подолгу принимала солнечные ванны, чтобы стать настоящей блондинкой.
Умкина шубка вызвала в ней зависть.
— Откуда ты такой, белый мальчик? — спросила она.
— С острова Врангеля, — ответил Умка.
— А это где?
— Далеко, на севере, — вздохнул Умка и обернулся к вожатой: — Я пойду в реку, поймаю рыбку.
— Не советую, — сказала ему Светланка. — Загрызут. Жди своей третьей очереди.
И ушла себе грациозной походкой. Известие о том, что остров Врангеля от Камчатки далеко, её успокоило.
— Это почему моя очередь — третья? — надулся Умка.
А что тут непонятного? Первыми должны утолить голод самые большие и авторитетные медведи — «гризли», как называл их Тедди. Потом — помоложе и послабее. А потом уж, в третью очередь, маленькие. Правда, есть и четвёртая очередь — вороны, лисицы или те же росомахи, которые сами рыбу ловить не могут, а подъедают всё то, что останется после медвежьего пиршества. Но разве утешит Умку, что его очередь перед Росомахой?
