Лето потерянных писем - [45]

– Дядя Берти, ты помнишь Эбигейл?

Я-то точно его помнила. Это он застукал нас в кабинете.

– Конечно. Приятно снова с тобой встретиться, Эбигейл.

– Здравствуйте. Да. Мне тоже.

Обсудив, откуда я приехала и как меня занесло на Нантакет, Ной спросил разрешения отойти. Я заворчала низким голосом:

– Ты не предупредил, что здесь будет целая туча гостей.

– А ты не спрашивала.

– Почему эти девочки так похожи?

Ной рассмеялся.

– Это дети тети Джоан.

– Так вы все приехали летом на остров? Все живут здесь?

Он оглядел комнату, словно подсчитывая находившихся в комнате гостей.

– Думаю, нас здесь примерно двадцать человек. У моего папы три младших брата, и все приезжают летом хотя бы на несколько месяцев.

Я посчитала остальных детей.

– Ты единственный, у кого нет братьев и сестер?

– У меня и у Ширы их нет. Я довольно поздний ребенок. И это в некотором роде накладывает отпечаток, ведь я тот самый драгоценный чудо-малыш.

– Уверена, родители не хотели так на тебя давить. – Когда Ной одарил меня суровым, недоверчивым взглядом, я сменила тему: – Почему, когда я приходила в последний раз, в доме никого не было?

– Тонкий расчет и мастерская махинация.

– Ого, Ной, не знала, что ты обладаешь подобными навыками.

На его лице появилась широкая улыбка.

– Приму это в качестве комплимента. – Он слегка подтолкнул меня локтем. – Вон моя бабушка.

Я резко повернула голову. Хелен Барбанел стояла в другом конце комнаты, одетая в свободные брюки и свитер с рекламой публичной библиотеки Нантакета. Эта одежда более повседневная, чем та, что была на ней в книжном клубе. Хелен выглядела старше своего возраста, судя по ее телодвижениям, когда женщина – ровесница моей мамы – помогла ей опуститься на диван. Девочка на несколько лет моложе меня свернулась калачиком рядом с ней.

Меня осенило, что передо мной три поколения женщин из семьи Барбанел. Этим летом я очень часто размышляла о своей бабушке, маме и себе. Мы были центром моей истории, все вертелось вокруг нас. Может, пора вспомнить, что мы распутываем не только нашу повесть.

– Здравствуй, Эбби. – К нам подошли женщина и мужчина. Родители Ноя. Миссис Барбанел улыбнулась. Ее губы были поджаты и напряжены, но глаза излучали робкую надежду. – Рады тебя видеть.

– И я, спасибо за приглашение. – Это она меня пригласила? Или хозяевами вечера были ее свекры? Мне в буквальном смысле нужно поблагодарить всех, кому за пятьдесят? Ох уж этот этикет.

– Познакомься с моим супругом, Гарри. – Она положила руку ему на плечо. Гарри Барбанел был высоким мужчиной с волевым подбородком и густыми волосами. Думаю, через сорок лет Ной будет выглядеть так же. Я приветливо улыбнулась и посмотрела на Ноя, на лице которого застыло вежливое, но неприветливое выражение, словно мы общались с обычными знакомыми. Как же это выбивает из колеи. На своих родителей я могла даже покричать или закатить глаза, но никогда не стала бы обращаться к ним с такой сдержанной неприязнью.

– Приятно познакомиться. – Его отец пожал мне руку. Я уже забыла, каково это – когда взрослый человек обращается с тобой не как к лишней паре рук, которая может накрыть на стол, или не учиняя допроса о том, как поколение Z относится к политическим проблемам. Мне стало не по себе.

– Я отправила Ширу за твоим отцом, – прошептала мужу миссис Барбанел. – Давай собирать народ. – Она окликнула: – Время ужина! Идемте!

– Вы ужинаете вместе каждый вечер? – спросила я Ноя, когда мы примкнули к толпе, медленно бредущей на выход. На лужайке установили два стола, которые были накрыты изысканно, а не пафосно, как в прошлый мой визит.

– Нет, только по выходным, когда собирается большинство. Папа приезжает только с пятницы по воскресенье, как и некоторые тети и дяди, а еще кузены.

– А твоя мама? Она живет здесь все лето?

– Да, мама работает на удаленке. Она инженер в роботехнической компании. Сегодня мы сидим за одним столом с взрослыми.

Мы заняли свои места вместе с другими подростками и взрослыми, а чуть поодаль, за другим столом, уселись маленькие дети. Было еще светло – солнцестояние пока не наступило, – но воздух был немного подернут дымкой, и мы словно могли видеть окружающую нас жару. Ветер с моря освежал влажный воздух.

Стол загромождали всякие вкусности: овощной кускус с нутом и пышным изюмом; небольшие миски с оливками; перец, фаршированный шафрановым рисом; большие глиняные горшки с таджином. Воздух благоухал пряным тмином и куркумой. Собравшиеся за столом люди накладывали себе еду в привычной непринужденной манере, передавая друг другу блюда и забирая их обратно.

Шира, младшая кузина Ноя, вышла из дома, держа за руку пожилого мужчину, который направился на свое место во главе стола.

Эдвард Барбанел.

Я нечасто встречала девяностолетних стариков: дедушка умер, когда мне было двенадцать, а отцу моего папы еще не исполнилось восьмидесяти. Эдвард Барбанел выглядел нереально старым, но у него до сих пор была пышная белоснежная шевелюра и густые брови того же цвета. Он не был худым и хилым, хотя выглядел так, словно на его плечах лежит тяжкий груз. И все же я не могла представить его молодым, не могла мысленно заменить этого пожилого джентльмена мужчиной, который написал столько писем моей бабушке, который говорил «для меня это ты». Я видела лишь старика с тонкой кожей, покрытой пигментными пятнами, и впалыми щеками.