Лето перемен - [22]

Фэнси победила. Он проиграл.

Но он все-таки сможет еще хотя бы раз прижать к себе ее обнаженное тело, он сможет окунуть свою твердую плоть в ее жаркую влагу. Он будет целовать ее, ощущать на губах ее дивный вкус. Он будет наслаждаться ею с такой безумной страстью, что отпечатки его любви навечно останутся на ее теле.

И вот он уже шагает наверх по пологому холму, ненавидя себя, не разбирая дороги, спотыкаясь и проваливаясь в каждую встречную борозду. Увидев, что она ведет жеребца на дальний выгул, он опустился на колени, спрятался в высокой траве и поднялся, только когда увидел, что она вместе со своим любимцем исчезла во мраке конюшни.

Если раньше она была его бедой, то сейчас – еще хуже.

На карту поставлено счастье его детей, да и его собственное тоже. Жизни всех близких ему людей висят на волоске.

Но он ее получит – чего бы ему это ни стоило.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

– Фэнси! – войдя в конюшню, хрипло крикнул Джим.

Он вспомнил тот весенний вечер, когда они развлекались здесь с Фэнси. Гонялись за цыплятами по двору, а потом принялись гоняться друг за другом. Он догнал ее на сеновале, и там-то они впервые и узнали любовь.

Джим с трудом сглотнул, борясь с внезапным спазмом в горле, борясь за каждый судорожный вдох.

Он знал, что должен идти дальше.

Но стоял, не двигаясь с места, давая прохладе конюшни хоть немного остудить его дикий пыл. После яркого солнца он не видел ничего, кроме размытых очертаний и неясных теней, которые на самом деле были прессованными тюками сена.

Из дальнего стойла раздалось фырканье жеребца, а потом до Джима донеслись тихие ласковые слова Фэнси. Джим снова окликнул ее, но она затихла, словно побоявшись ответить.

Он размашисто прошагал по узкому проходу и резко толкнул дверь – так, что она стукнулась о деревянную перегородку. Жеребец нервно дернулся, и Фэнси отскочила.

– Тихо, тихо, – шепнула она. Джима она как будто и не заметила, полностью сосредоточив внимание на норовистой лошади.

Джим подошел к ней и помог снять с лошади седло. Зеленый взгляд Фэнси обратился на него, огромный и влажный.

– Я думала, ты ушел.

– Нет, ты прекрасно знала, что ты победила, а я проиграл. – Хриплые слова с трудом срывались с сухих, как песок, губ.

– Нет…

Но лицо ее озарилось внутренним светом, и полные счастья глаза проследили, как он пристроил седло на верхнюю полку в стойле. Фэнси больше не произнесла ни слова. Просто продолжала заниматься своим делом, как будто его и не было. Сняла уздечку и начала обмывать круп лошади прохладной водой из шланга.

– А где Пабло? – спросил Джим.

Она закрутила кран.

– Я его отпустила на сегодня.

Пока она вытирала жеребца, Джим неслышно подошел поближе и остановился у нее за спиной. Фэнси отступила от лошади, держа на вытянутой руке мокрую щетку, и их тела соприкоснулись.

Электрический разряд пронзил тесное стойло беззвучной огненной вспышкой. Даже когда Фэнси снова отошла к лошади, Джим еще долго ощущал предательский зуд, пронизывающий его от макушки до самых пяток. Он прислонился к перегородке, сунул ладони в задние карманы джинсов и молча смотрел на нее, вбирая в себя каждое грациозное движение тонкого тела и чуть подрагивающих пальцев. Она всегда очень нежно заботилась о своих животных.

Наконец с делами было покончено, и Фэнси, затаив дыхание, обернулась к нему.

В конюшне вдруг стало невыносимо жарко… нет, даже душно.

Она казалась такой юной, такой ослепительно прекрасной. И совсем непохожей на ту блестящую мировую знаменитость, о которой писали в газетах. Скорее, она напоминала девочку, которую он полюбил и одним чудесным весенним днем сделал своей на сеновале в этой конюшне.

Спазм желания стал невыносимым.

Черт бы ее побрал. Его малодушие – это ее вина.

– Я уж решил было, что ты никогда не закончишь, – шепнул он и, забрав у нее щетку, положил ее на полку.

– Я немного волнуюсь, – застенчиво и тихо отозвалась она.

Он хрипло хохотнул – над собой. Над ней.

– Ага, скажи еще, что ты боишься.

– Боюсь.

– Лгунья. – Взяв ее за руку, он вытащил ее из стойла и с силой рванул на себя. – Это я должен был бы спасаться бегством. – Но его рот уже прижался к ее губам.

Руки Фэнси мгновенно обвились вокруг его шеи, а ответный поцелуй был полон голодной страсти.

Его язык завладел ее ртом, вспоминая ее вкус, наслаждаясь им. Очень скоро она уже дрожала в ответ на каждое прикосновение его ищущих губ, каждое прикосновение его шершавых горячих ладоней. Так, словно и ее сжигало то же самое невыносимое желание.

Ему хотелось ее ненавидеть. Но вместо этого, грубо придавив ее к стене, прижав к деревянным доскам, он чувствовал, что само ее существование на этом свете возрождает и его к жизни. Конюшня пропиталась запахом сена и лошадей, но Джим различал только один – сладкий, женственный аромат Фэнси.

Он очень долго не мог оторваться от ее губ; он целовал и гладил яркие рыжие пряди. А потом приподнял ее над полом и притиснул к себе так, чтобы она ощутила всю силу его мужской страсти. Она была такой легкой, такой тоненькой и хрупкой по сравнению с сокрушающей мощью его мускулистого тела. Он понимал, что это мужской эгоизм заставляет его пользоваться ее беспомощностью, – и ничего не мог с собой поделать, купаясь в восторженном ощущении той крохотной власти, которую имел над ней.