Лето Мари-Лу - [14]

Когда лодка уплывает, мы слышим, как на птичьем дворе жалуются на что-то Сив и Рут.

— Здорово, что у тебя есть куры, — говорит Мари-Лу.

Я киваю:

— Только они не несутся.

— Может, они линяют?

— Как это?

— Меняют оперение. Через несколько недель у них вырастут новые перья.

Я задумываюсь. Сив и Рут действительно имеют нездоровый вид.

— Хочешь посмотреть? — спрашиваю я и протягиваю Мари-Лу альбом для эскизов.

Я хочу, чтобы она увидела, как я теперь рисую. Чему научился за эти три года.

Она кивает, берет альбом и быстро листает.

— Хорошо, — говорит она и возвращает мне альбом.

— А как твое пение?

Мари-Лу сидит и молчит, Похоже, она не собирается отвечать на мой вопрос. Я пытаюсь сгладить неловкую ситуацию:

— Я просто вспомнил нашу встречу в Сёдере. Ты собиралась петь в церкви Святой Софии.

— Ну да.

— Ты хочешь стать певицей?

Мари-Лу отвечает не сразу. Спустя некоторое время она начинает говорить таким жестким тоном, что у меня по коже бегут мурашки:

— Кем, по-твоему, я стану, Адам? Разве ты не видишь? Проклятым инвалидом, вот кем!

Она разворачивает коляску и быстро едет к дому. Останавливается у лестницы и пронзительно кричит:

— Да помоги же мне, черт побери!

Мари-Лу закрывается в комнате Бритт, а я в одиночестве сижу за столом у окна. Что-то рассеянно черчу в альбоме. Рука сама водит карандашом. Потом встаю и иду на мостки чистить зубы. Вернувшись в дом, подхожу к двери комнаты Бритт и спрашиваю Мари-Лу, нужно ли ей помочь. Она не отвечает. Наверное, заснула.

— Я ложусь спать, Мари-Лу. Если ты что-нибудь захочешь, только крикни.

Записываю в дневнике: «Температура +22 °C, солнечно, слабый южный ветер. Приехала Мари-Лу».

Я забираюсь на кровать, пытаюсь немного почитать, но не могу сосредоточиться. Тушу свет и долго лежу без сна.

Ранним утром я просыпаюсь, ставлю воду на плиту, стараюсь двигаться тихо, выхожу на цыпочках из дома и «поливаю» цветы иван-чая. Будет прекрасный день. Лето вступает в свои права. Чья-то яхта, переночевав в нашей бухте, держит курс прочь от берега. Паруса трепещут на ветру, а на палубе сидят два малыша и машут мне руками. Спасательные жилеты скрывают их по уши, и мне видны лишь их светлые взъерошенные волосы. Я машу им в ответ и неторопливо иду на птичий двор. На земле и правда полно перьев, видимо, Мари-Лу права — Сив и Рут действительно меняют оперение.

Когда я возвращаюсь в дом, вода уже кипит. Я выключаю конфорку, бросаю в кастрюлю пакетик чая, нарезаю хлеб, накрываю на стол и приношу из кладовки плавленый сыр. Из комнаты Мари-Лу доносятся звуки. Дверь распахивается, и появляется она сама. Крутит руками колеса коляски, морщится, переехав через порог, и въезжает в кухню.

— Я обязательно его уберу, — говорю я.

— У вас что, все еще нет в доме туалета?

Я качаю головой.

— Только кабинка на улице.

Это красный сарайчик, расположенный на холме у края леса недалеко от дома. К нему ведет частично выложенная камнем дорожка. Сквозь щели в двери туалета видна вся бухта.

— И как, по-твоему, я туда доберусь?

Я понимаю, что у нас проблема. Я совсем не позаботился о таких вещах. Добраться до кабинки на инвалидной коляске вряд ли возможно. Даже если я ее повезу. Тут я вспоминаю: когда я был маленьким, папа, бывало, катал меня в тачке. Я веселился вовсю.

— Подожди-ка, сейчас увидишь!

Я иду во двор и нахожу тачку за сараем. Осматриваю дно. Оно не очень чистое. Открываю сарай, нахожу там два целлофановых пакета и выстилаю ими дно тачки. На крючке висит бело-голубая фуражка с козырьком, папе подарили ее на тридцатилетие. Я надеваю фуражку. Толкая перед собой тачку, бегу трусцой по газону, элегантно торможу у двери, захожу в дом и отдаю честь.

— «Такси Адама» к вашим услугам.

Кажется, Мари-Лу это не забавляет. Она встает и протягивает ко мне руки. Я поднимаю ее и осторожно выношу на крыльцо. Мари-Лу гораздо легче, чем я ожидал, она словно манекен. Медленно опускаю ее в тачку, так чтобы ноги свисали через край.

— А теперь — в «дерьмовый домик»! — говорю я и покрепче хватаюсь за деревянные ручки.

Тачку довольно сильно трясет, а последний отрезок пути я с трудом удерживаю ее. Толстые резиновые колеса отскакивают от камней как мячики.

— Прошу вас, — говорю я и опускаю тачку перед красным сарайчиком. Открываю двери настежь.

— Прекрати, — говорит Мари-Лу и протягивает ко мне руки.

Я пытаюсь поднять ее точно так же, но, видимо, подхватываю ее недостаточно высоко. Лицо Мари-Лу оказывается на уровне моего лица, ее щека на секунду касается моей щеки, а тело безвольно повисает. Я ставлю ее рядом с тачкой, немного приседаю, обхватываю за ноги, снова поднимаю и заношу ее внутрь.

— Я подожду тебя там, — говорю я и киваю в сторону озера.

Мари-Лу даже бровью не поводит. Закрыв за ней дверь, я иду и сажусь у воды. Ждать приходится почти целую вечность. Наконец мне становится интересно, не заснула ли она там? Только я поднимаюсь, чтобы пойти и проверить, как слышу ее крик:

— Здесь целый рой шмелей! — кричит Мари-Лу и распахивает дверь. Несколько насекомых вырываются на волю и, жужжа, улетают в сторону леса.

— Наверное, живут здесь неподалеку, — говорю я.

— Забери меня отсюда! — кричит Мари-Лу и протягивает руки. Я подхожу, поднимаю ее (кажется, я начинаю понимать, как именно это делается) и несу назад в тачку.