Лето, когда ты была невестой - [6]

— Я только сниму сапоги, можно? — спросил он миролюбиво, не сумев до конца спрятать звучащий в голосе смех, и лёгкий ветерок тут же донёс до него новый оттенок цесаревниного гнева: она поняла, что он не воспринимает её всерьёз. Она же воспринимала чрезмерно серьёзно абсолютно всё.

Он потуже затянул ремешок на длинных волосах и бросился в озеро. Прыжок был таким резким и мощным, что воин полностью скрылся в омуте, оказавшимся от берега не так уж и близко. Старательно отводившая взгляд от полураздетого мужчины Сольгерд невольно вздрогнула: если этот человек решит причинить ей вред, у неё не будет шанса даже успеть это осознать, не говоря уже о возможности сопротивления. Тот, кто обладает истинной силой, никогда ею не хвастает, как не хвастает ею опасный хищник. Но сила сквозит в каждом его движении, пугая и восхищая одновременно, даже если он просто греется на солнышке.

Сольгерд осторожно подобралась к краю озера, зачерпнула горсть студёной воды и умылась. Брегир вышел на берег неподалёку, отряхнулся и отжал волосы. Сольгерд украдкой бросила на него любопытный взгляд и едва слышно ахнула: всю грудь и плечи мужчины покрывали шрамы: от длинных грубых рубцов, похожих на удар чьих-то чудовищных когтей, до небольших круглых отметин, словно следов от арбалетных болтов.

Один из таких шрамов у левого плеча приковал взгляд цесаревны. Брегир заметил это, и нехорошее предчувствие шевельнулось где-то в глубине его души. Словно зачарованная, девушка подошла к нему на расстояние вытянутой руки, не отрывая взгляда от рубца, которого она уже не видела. Перед её внутренним взором раскинулась поляна на опушке леса, цесарский пикник, нянюшки, лакеи, пледы и скатерти, корзины с фруктами и воздушный змей, привязанный тонкой лентой к ветке дуба. Отец, снявший туфли, счастливо щурившийся на солнце, надкушенный персик, тёплые грозди винограда, приманившие осу. И четверо высоких и крепких молодых мужчин, что не принимают участия в радостной суете: они стоят спиной, то и дело бросая настороженные взгляды по сторонам.

Вдруг одна из нянек пронзительно визжит, и Сольгерд (ей лет пять, не больше) видит спину королевского телохранителя слишком близко. Как он оказался на их ковре так молниеносно? Что он… отец хватает её за плечи и отшатывается назад за секунду до того, как телохранитель падает к их ногам. И Сольгерд видит его длинные чёрные волосы, разметавшиеся среди раздавленного винограда, болт, торчащий из левого плеча, и пятно цвета вишнёвого сока, расползающееся под древком. Она смотрит на это вечность, не меньше, откуда-то из другого мира кричит нянюшка, хватает её поперёк тела, пытается оттащить в безопасное место и одновременно заслонить её глаза ладонью: «Не смотри, дитятко, не смотри!». Но Сольгерд не может не смотреть, она вырывается из рук Келлехерд и перехватывает взгляд раненого воина, и тут её подхватывает другой телохранитель, сопротивляться которому бесполезно.

— Это был ты! — завороженно шепчет Сольгерд, поднимая глаза на Брегира и узнавая его взгляд, взгляд умирающего на пледах для пикника воина. — Ты спас отца от стрелы. Закрыл его собой. Ты был его телохранителем! — её пальцы сами тянутся к старому шраму на левом плече, но Брегир избегает прикосновения, наклонившись за рубашкой.

— Я был телохранителем цесаревны, — сухо бросает он, одеваясь.

Близился полдень. В голове Сольгерд жужжал рой вопросов, но задавала она их всё реже — всё равно Брегир не отвечал.

— Почему я не помню тебя после? Ты перестал служить отцу?

— После я стал… непригоден для службы цесарю, — это был единственный ответ, которым удостоил её воин. Об остальном приходилось догадываться самой, и каждая следующая догадка была невероятнее предыдущей.

Они выехали на небольшую полянку, поросшую травой почти в человеческий рост.

— Где-то здесь была заброшенная охотничья яма, — пробормотал Брегир, пуская коня по краю поляны, чтобы ненароком не угодить в ловушку. Внезапно животное остановилось, а потом в испуге попятилось, и из травы по ту сторону поляны поднялся на задние лапы высокий косматый медведь. Сольгерд тихонько ахнула.

— Ш-ш-ш, — зашипел над её ухом Брегир, успокаивая то ли девушку, то ли лошадь, то ли всех сразу, — не делай резких движений. — Он медленно повернул коня обратно в лес, не выпуская из вида медведя, который, казалось, и не думал на них нападать. Но стоило путникам убраться под сень деревьев, зверь выбежал на середину прогалины, вновь встал на задние лапы и заревел. Испуганная лошадь взвилась на дыбы и едва не выкинула Сольгерд из седла, но Брегир удержал её и утихомирил коня. Медведь закричал, и сжавшаяся в седле девушка услышала в этом рёве отчаяние и боль. А через мгновение раздался другой, приглушённый и слабый рык.

— Что это, Брегир? Медведь ранен?

— Нет, он вполне здоров, как видишь. — мужчина подстегнул коня, чтобы побыстрее убраться от опасного места.

Рёв раздался ещё раз, но уже гораздо дальше.

— Ты слышишь, как он кричит? И кто-то ему отвечает! — не унималась Сольгерд.

— Это медведица. И медвежонок. Видимо, он провалился в старую яму.

— И не может выбраться? Брегир, он не сможет выбраться сам? — девушка повернула к мужчине обеспокоенное лицо. — Брегир?