Лето быстрых перемен - [25]

– Такие как Фенькины, сейчас на гребне волны, а хозяева жизни сами выбирают, где лучше жить, – безрадостно заявил он. – Если бы Влад ездил на работу в троллейбусе и ходил за покупками на рынок, его бы уже давно здесь четвертовали, даже, несмотря на охрану!.. Правда, на всякого умника обычно всегда найдётся другой, похитрее! – вдруг добавил он с ухмылкой.

– Что вы имеете ввиду? – вмиг насторожился я, глянув на собеседника.

Кажется, Иващенко специально приберёг самое интересное на десерт и теперь, словно хороший актёр, тянул паузу.

– Полгода назад Фенькина кинули на очень солидные бабки… – Иващенко сообщил об этом негромко, но каждое его слово отозвалось у меня в ушах, словно щелчок кнута – звонко и отчётливо.

Несколько секунд он молча наслаждался моей реакцией на услышанную новость, которую я воспринял почти, как дождь после долгой засухи.

«А это уже занимательно, – пронеслось у меня в голове. – Фенькинская драма вполне могла коснуться и Гнединых!».

– Кому же это удалось? – мой вопрос вряд ли был оригинальным, но Иващенко не стал придираться.

– Хрен его знает! – просто ответил он. – По моим сведениям, Фенькина надули на триста или четыреста тысяч баксов и последние месяцы он, как ненормальный, носится в поисках обидчиков…

– Он обращался в милицию?

Иващенко чуть не расхохотался.

– Куда там! Среди ментов немало тех, кого Фенькин в своё время наколол и, кроме того, не в его интересах официально засвечивать такие суммы.

К сожалению, подробностей этой удивительной истории Иващенко не знал.

– Артём, вам знакома фамилия Гнедин?

Пытаясь отыскать в памяти одно-единственное слово, Иващенко замедлил свой, и без того небыстрый, шаг.

– Кто это? – нахмурившись, спросил он, когда вскоре понял тщетность собственных усилий.

– Ваш земляк, который стал московским банкиром. Притом, довольно крупным…

Очевидно, подсказка помогла, потому что уже в следующую минуту иващенковскую физиономию озарила улыбка.

– Ах, вот вы о ком! – протянул он. – Ушлый малый!

Иващенко заявил это с таким видом, словно двух слов вполне хватало и я могу быть удовлетворён этой глубокой и всесторонней оценкой человека.

В отличие от него, я так не думал:

– Почему, ушлый?

Шаг опера стал гораздо увереннее.

– Году в девяносто третьем – девяносто четвёртом, этот Гнедин отыскал на здешних болотах «мессер» времён войны и толкнул его немцам за солидный куш! Уметь надо, – добавил он, то ли с восхищением, то ли с едва заметной завистью.

– Сколько можно выручить за это железо? – с сомнением спросил я. – Немцы, вроде, всегда были практичными людьми.

– Должно быть, оно того стоило, – разумно заключил Иващенко, и я не стал возражать.

– У Гнедина были связи с криминалом?

Мой спутник неопределённо пожал плечами:

– В те годы страну несло чёрт знает куда и криминал сидел в каждом втором кабинете, – философски заметил опер и пришлось опять признать его правоту.

Я простился с ним, когда мы неторопливо дошли до Центрального универмага, рядом с которым осталась моя машина. Ещё по дороге, я передал спутнику распечатанную пачку «Президента», куда предварительно вложил три зелёные купюры с портретом столь любимого на Руси Бенджамина Франклина – скромную благодарность Артёму Александровичу за оказанную помощь и, вместе с тем, аванс в пользу ребят из нашего агентства, которым впоследствии, возможно, ещё придется обращаться к Иващенко или его коллегам.

Если кому-нибудь из непосвящённых вдруг взбрело бы назвать взяткой это денежное подношение, я бы точно не покраснел от стыда, ибо превосходно знал, как тяжело зарабатывают на хлеб оперативники в нашей доблестной милиции и, каким чёрствым и невкусным частенько оказывается для них этот хлебушек!

Чтобы уличный шум не мешал говорить по телефону, я забрался в машину.

На звонок ответила секретарь Гнедина, которой тот, вероятно, передал трубку для зарядки аккумуляторов.

Я попросил Оленьку позвать Александра Ивановича и вскоре услышал его негромкий проникновенный голос.

Понимая, что разговариваю с очень занятым человеком, я постарался быть максимально кратким и, в двух словах, объяснил Гнедину сложившуюся ситуацию.

– Фенькин сообщал вам о случившемся? – поинтересовался я в заключение.

Гнедин ответил отрицательно и, в свою очередь, озабоченно осведомился, насколько может доверять моей информации.

– Ошибка исключена, – коротко заверил я расстроенного банкира. – А что, Фенькин брал кредит в вашем банке?

– Увы, – отозвались на другом конце линии. – Шесть миллионов рублей.

Услышав о столь значительной сумме, я даже присвистнул.

Между тем, Александр Иванович пожелал узнать, что я намерен делать дальше.

– Нанесу визит Владлену Борисовичу, – ответил я и сразу перешёл к тому, ради чего, собственно, и позвонил Гнедину. – Мне хотелось бы, чтобы Фенькин рассказал о случившемся, как можно подробнее. Не исключено, что это имеет отношение к нашему расследованию!

Но Гнедин, похоже, и сам уже понял, что от него требуется, и прервал меня буквально на полуслове.

– Не беспокойтесь, Влад будет с вами откровенней, чем на исповеди, – без тени сомнения заявил банкир. – Я перезвоню вам и скажу, когда вы сможете встретиться…