Летний сон в алых тонах - [70]

Какое-то время Янна молчит. Я чувствую, как пот градом течет по моему телу. В домике душно и жарко, словно вечерний зной снаружи проникает во все дырки и щели и не дает вздохнуть.

– Да, я поднялась к гостинице в тот вечер. После того, как… попрощалась с Каролиной. Я подошла к нему. Он был пьян. Разумеется.

– И что ты ему сказала?

– Мы поболтали немного. Я не знаю… возможно, я просто хотела дать ему шанс самому проявить инициативу. И потом я знала, что на этот раз Каролина уже точно не сможет нас увидеть. В случае, если мы далеко зайдем.

Потому что к тому моменту она была уже мертва, мелькает у меня мысль. Мертвецу вообще сложно что-либо увидеть.

– Но он не проявил к тебе интереса? – почти шепотом спрашиваю я.

Янна пристально смотрит на меня.

– Нет. В тот вечер – нет. Но еще проявит. Я знаю. Потому что я буду утешать его. Теперь, когда всех его красивых девчонок больше нет, я последняя, кто у него остался. Ты знала, что все они хотели его, все без исключения? Ина, Эбба, Карро. Но я не позволю им снова что-то отнять у меня. Потому что они отняли мое детство. Мое достоинство, всю… всю мою жизнь. Они забрали у меня достаточно. Ты понимаешь, о чем я?

Я осмеливаюсь только кивнуть.

– Но… почему Эйфелева башня? Почему…

И тут я понимаю. Янне даже не нужно отвечать на мой вопрос. Сильный порыв ночного ветра сотрясает дом и заставляет задрожать оконные стекла.

Потому что Каролина купила Эйфелеву башню в Париже. Во время экскурсии, на которой она была вместе с Иной и Эббой.

– И ты… ты собираешься свалить всю вину на Эббу?

Теперь Янна улыбается.

– Да, я собираюсь обвинить во всем Эббу. Иначе зачем я, по-твоему, изрезала себе лицо?

Мне становится дурно. Желудок просится наружу. Что же наделала эта маленькая запутавшаяся девочка-подросток? Неужели она на полном серьезе стояла и резала себе лицо? Чтобы все выглядело так, словно на нее напали?

– Эбба просто идеальный козел отпущения, – говорит Янна. – Я уже давно все спланировала, надеюсь, ты это понимаешь…

Она наклоняется ко мне. Ее дыхание отдает затхлой старостью. Словно она несколько недель не чистила зубы.

– Да, спланировала. Настолько, что понимала, как важно делать все в пластиковых перчатках, чтобы не оставлять следов. Убивать девушек. Подбрасывать улики. Отправлять письма. Все в пластиковых перчатках.

У меня во рту появляется привкус крови, словно я пробежала марафонскую дистанцию. Письма. Ну конечно. Она хотела быть уверена в том, что все, кто ей нужен, окажутся на этом острове в одно время.

– А как же тогда бумажник? Бумажник Людвига в доме Ины?

– Требовалось сбить всех с толку. Запутать. Мамин мужик – подонок. Монстр. Такой же, как и его дочь. Зло у них в крови. Ему давно пора гнить в тюрьме.

– А Эбба…

– Эбба покончит с собой через неделю. Только она еще об этом не знает.

Еще одна слабая улыбка. После чего Янна поднимается с дивана, засовывает руку под халат и извлекает из-под него… штопор.

– Янна… пожалуйста… Ты… ты не можешь убить меня. Люди поймут, обязательно догадаются. О господи, я же не имею ровным счетом никакого отношения к этим девушкам и…

– Я не собираюсь убивать тебя, Силла.

– Что?

– Ты поможешь мне.

Я только молча таращусь на нее и на поблескивающий в вечернем свете острый штопор. Голова забита мыслями лишь о том, каково это, когда эта штука вонзается в твое тело. Это она у Лены взяла… то бишь, Лолло? Где она его достала?

– Помочь тебе?

– Ты напишешь об этом. И укажешь настоящего убийцу. Не Людвига, Эббу. А потом отправишь статью своему редактору. И сделаешь это сейчас же.

Она сумасшедшая. И при мысли, что никакой я не криминальный репортер и на самом деле работаю в газетенке, которая называется «Шанс», и кропаю статейки о борьбе Калле Морэуса с лишним весом, я едва не рассмеялась ей в лицо.

Но не рассмеялась, конечно.

Я слишком занята тем, что стараюсь не потерять сознание от подступившей к горлу паники.

– Я сначала не поняла, кто ты и что ты делаешь на острове. Ты казалась здесь такой же лишней и ненужной, как и я. Аутсайдером. Но потом я увидела тебя в лесу. Ты была с тем полицейским, и вы вместе крутились возле дома Ины. Он что, твой бойфренд?

Я сглатываю. И внезапно чувствую не только страх, но и злость.

– Так это ты? – спрашиваю я. – Это ты подглядывала за мной в тот вечер… в душевом бараке?

Янна медленно кивает в ответ. Она выглядит почти растроганной. Растроганной из-за того, что я все поняла. Но потом ее лицо снова делается серьезным.

– Я задала тебе вопрос. Отвечай же, он твой бойфренд? Тот полицейский?

Меня уже трясет. Я не знаю, какой ответ будет правильным. Да? Или нет? Какой из этих двух вариантов спасет меня?

– Да, – выдавливаю я наконец.

– Отлично. Значит, ты поможешь ему во всем разобраться, верно? Чтобы он понял, что Эбба опасна. Смертельно опасна. Или как?

– Да.

Она показывает на мой ноутбук.

– Открывай крышку. Ну же.

Я медленно приподнимаюсь и тянусь за ноутбуком. Зловонное дыхание Янны наполняет собой всю комнату и вызывает у меня тошноту.

Бедная девочка. Бедная, маленькая, озлобленная девочка.

Адам, приходит мысль следом. Если бы только все было иначе, сегодня вечером он бы мог быть у меня дома. Стоял бы рядом со мной, когда я открывала дверь Йенни.