Летний отдых - [25]

— Здравствуйте, Екатерина Игоревна! — радостно и громогласно приветствовал меня он.

Я тоже поздоровалась и быстро отошла.

— Ну, вот, — набросилась на меня Настя, — теперь еще этот! Орет на весь пляж. Скоро всем будет ясно, что мы не студентки. Почему это я своих учеников здесь не встречаю, а ты второй раз?

Я пожала плечами. Ну, что тут скажешь? Такое уж мое везение.

Вечером нас снова навестили соседи. Мы с подругами специально договорились вести себя с ними по-прежнему, чтобы не вызвать у них подозрений. А что касается Володиных признаний… может, он спьяну все забыл? Или считает, что я забыла? Правда, игры в преферанс не получилось — слишком нас оказалось много. Поэтому мы перешли на «крокодила». Очень подходящая для юга игра: один загадывает слово и сообщает его на ухо другому, а другой пытается изобразить так, чтобы остальные поняли. Наилучшими актерскими способностями обладал Рома, и мы с упоением наблюдали за его действиями. Однако в двадцать два ноль ноль, не изменяя традиции, мы расстались. Света вызвалась сделать салат из помидоров (нам подобная мысль и в голову не приходила, помидоры мы ели целиком), а Настя и я отправились на мойку. Насте понадобилось подняться на гору, а я, помыв вечернюю порцию фруктов, ждала возвращения подруги. Мне вспомнился прошлый год, когда одна наша знакомая привезла с собой в Южный лагерь сборник частушек, и мы увлеклись переделыванием их на местный лад. Особым успехом пользовались мои переделки, в частности, следующая: в оригинале значилось:

«На горе стоит избушка, глиною измазана,

Там живет одна старушка, за ногу привязана».

Я же с ходу продекламировала такое:

«На горе стоит избушка, кое-чем измазана.

Не ходить в нее не в силах — очень к ней привязана».

С ходу у меня вообще сочинялось нечто странное. Например, как-то, едучи в переполненном автобусе, я с обидой сообщила маме: «Какай-то чужой мужчина сидит на моей руке», и тут же автоматически добавила: «Вот это и есть причина моей мировой тоске». Правда, должна отметить, что мужчина с руки моей сразу слез. Велика магическая сила истинного искусства!

Мои размышления были прерваны самым неожиданным образом. Прямо мне в ладонь сзади сунули какую-то бумажку. Решив, что это хозяйственная Света проявляет заботу о потребностях моего организма, я сказала:

— Мне уже дали, — имея в виду, что Настя раньше нее успела оделить меня бумагой.

Ответа не последовало. Обернувшись, я заметила смутную тень, исчезнувшую в лесу. Что за дурацкие шутки?

Когда мы с Настей вернулись в домик, я сообщила подругам:

— Пока я стояла у туалета, неизвестный благотворитель пожертвовал мне бумажку. Правда, жесткую.

— Так может, это любовная записка? — оживилась Света.

Я разжала кулак. Бумажка была зеленой. И имела надпись «100». Я смотрела на нее, словно баран на новые ворота. Кстати, я имела возможность четко уяснить смысл этого выражения. Однажды я видела, как на ферме отверстие, через которое ходили овцы, закрыли доской. Так баран долго стоял, упершись в доску головой, и явно пребывал в убеждении, что доски этой вовсе нет, ибо ее здесь быть не должно. Аналогично и со мной. Я надеялась, что бумажка мне чудится. А вдруг это обертка от шоколада? Есть такие шоколадки, в виде доллара.

— Стодолларовая банкнота, — констатировала Света. — Судя по всему, не фальшивая. Кто тебе ее дал?

— Не знаю, — простонала я и села на кровать. — Наверное, по ошибке. Угораздило же меня там стоять! Что теперь делать?

— Почему по ошибке? — вмешалась Настя. — Просто тебя в Светиной юбке приняли за проститутку. Вот и заплатили.

В тот день Света, выведенная из равновесия состоянием моего гардероба, презентовала мне свою юбку — весьма короткую, к тому же пикантно меня обтягивающую.

Я возмутилась:

— Валютные проститутки не ловят клиентов у туалета! А мне ведь заплатили именно валютой! И вообще, тогда бы меня, наверное, куда-нибудь повели?

Настина фантазия не иссякала.

— Значит, это какой-то филантроп. Слышал твою песню о деньгах, вот и решил помочь. Помню, когда ты пела, все проходящие останавливались и слушали. Просила денег — вот и получила.

— Девчонки, пойдемте кто-нибудь со мной! — попросила я. — Наверняка это ошибка, и тот человек придет обратно. Надо подождать.

Минут пятнадцать мы со Светой проторчали у туалета в надежде на возвращение благородного дарителя — безрезультатно. Потом я заметила у деревьев темную фигуру.

— Слушай, это он! — обрадовалась я. — По-моему, он уходил куда-то туда.

Мы бодро двинулись в нужном направлении, фигура вроде бы поначалу отступала, но, припертая нами к кромке леса, вынуждена была выйти вперед. Перед нами во всей красе стоял Мой Кошмар!

— Так это вы! — свирепо выкрикнула я. — Ну, знаете ли! Зачем?

— Я… я… — пролепетал он. — Я вовсе не из-за вас сюда пришел, вы ничего такого не думайте. Просто… ну, мне надо было туда… на гору… смотрю, вы стоите… я мимо вас туда идти постеснялся… решил подождать… а вы все стоите, — в его тоне прозвучал легкий упрек.

— Свежим воздухом дышим, — смягчаясь, заявила я. В конце концов, кому какое дело! Может, воздух у туалета представляется мне особенно свежим.