Летние ночи - [32]

— Тебе это нравится?

— Мне нравится все, что ты делаешь для меня.

Я ощущаю его улыбку на своей шее, пока он прокладывает дорожку поцелуев. Я закрываю глаза и теряюсь в ощущениях от его исследующего рта. В конце концов, я открываю их только когда понимаю, что он остановился. Он полностью возвращается на свою сторону, и в поле зрения появляется Сэм.

Она берет холодную воду и протягивает ее мне.

— Держи. Выглядишь так, будто тебе на самом деле жарко.

Краем глаза я вижу, как Дэн ухмыляется, когда делает глоток своего пива.

Мы продолжаем смотреть телевизор, так как Сэм после тренировки обычно очень уставшая. В конце концов, настает время мне уходить, и она поднимается, чтобы обнять меня на прощание. Я запрыгиваю на свой велосипед, и спустя несколько кварталов мне все еще кажется, что я слышу свое имя. Я останавливаюсь, чтобы оглянуться через плечо.

Дэн бежит следом за мной. Он останавливается, наклоняется вперед, руками упираясь на бедра, пока тяжело дышит, ярко-красный от бега.

Он поднимает вверх палец.

— Дай мне секунду.

Когда он выпрямляется, то оттягивает свою футболку, пытаясь направить на себя немного холодного воздуха.

— В этом городе слишком жарко.

Это точно.

— Мне нужно увидеть тебя еще раз, — он вдыхает, все еще ловя ртом воздух.

— Я буду в пятницу, — напоминаю я ему.

— Это слишком долго. У тебя есть какая-нибудь возможность выбраться из дома?

— Хотелось бы.

— Ночью?

— Я не могу.

Он подходит ближе, и я могу почувствовать даже биение его сердца из-за его забега.

— Сбеги и приходи к окну моей спальни.

Сбежать из дома? Конечно же, эта идея уже крутится в моих мыслях, но у меня никогда не хватит смелости сделать это.

— Что, если я испугаюсь?

Дэн берет мое лицо в свои ладони, наклоняется и почти прикасается губами к моим губам, дразня меня, пока я не вздыхаю.

— В какое время? — это единственное, что я смогла придумать, что сказать.

Он улыбается и прижимает свои губы к моим. Один. Два. Три раза.

— Как ты думаешь, когда сможешь выбраться?

— Родители ложатся спать в районе десяти вечера.

— Как только будешь уверена, что они уснули, приходи, — он резко прижимается своими губами к моим, прежде чем отойти. — Пожалуйста.

Я еду домой на автопилоте, озвучивая в своей голове все причины, почему мне не следует это делать, но ведь дело касается Дэнни. На остальное мне плевать.

***

Я не покидаю свой дом, пока время не приближается к половине десятого, слишком напуганная, что потороплюсь и это разбудит моих родителей. Когда добираюсь до дома Дэна, то не могу поверить, что сделала это. Я на самом деле сбежала из дома! Это одновременно и возбуждает, и чертовски пугает.

Окно Дэна открыто, и как только я подхожу ближе, он высовывает голову наружу.

На его лице расплывается широкая улыбка.

— Ты пришла, — шепчет он в теплую ночь.

Я позволяю своим рукам упасть по бокам, надеясь, что это может передать, как сильно я не уверена.

Он вытягивает свою руку наружу.

— Забирайся.

Я подхожу ближе, и он помогает мне забраться внутрь.

Он держит руки на моих бедрах, пока продолжает улыбаться мне.

— Я не был уверен, что ты придешь.

— Я тоже не была уверена, — признаюсь я.

— Почему? — надавливает он, притягивая меня ближе.

Потому что это ты. Я не могу сказать ему об этом, поэтому глазами умоляю не заставлять меня объяснять это.

Дэн прижимается своим лбом к моему, и на какой-то момент я начинаю стесняться, потому что мой лоб потный от жары и от преодоленного расстояния. Я не позволяю себе продолжать это. Я здесь с Дэнни. Мне нужно впитать это и запомнить так много всего, как только смогу.

— Пить хочешь?

Я киваю в знак согласия.

Дэн отпускает меня и направляется к прикроватной тумбочке, затем передает мне стакан воды.

Я опустошаю его.

— Обожаю смотреть, как ты пьешь, — смеется он.

Я краснею.

— Почему это?

— Ты всегда пьешь так, будто умираешь от жажды.

— Обычно так и есть. Снаружи пекло, — защищаюсь я, опуская пустой стакан.

Он манит меня к себе пальцем.

Я громко сглатываю, когда подхожу к нему, сидящему на кровати, и он тянет меня себе на колени, помогая расположиться на его ногах.

— Ты в своей пижаме.

Так и есть. Это хлопковые штаны и майка. Не модно, и, определенно, ни капельки не сексуально.

— Ханна Мэлоун в моей постели в своей пижаме, — говорит он ошеломленно.

— Не могу поверить, что нахожусь в постели Дэниела Шепарда в своей пижаме, — отвечаю я с большим неверием.

Его улыбка слегка тускнеет, и он заправляет выбившуюся прядь волос мне за ухо.

— Что творится в твоей голове?

— Что ты имеешь в виду?

Он указывает на меня и себя.

— Что ты думаешь обо всем этом?

— Я не знаю. Я полагаю, восторг, нервозность, опасения…

Он прерывает меня.

— О чем?

— Что это что-то, что ты делаешь из жалости.

— Почему ты так думаешь?

— Я умоляла тебя поцеловать меня, — напоминаю я ему. — Я думаю, что ты жалеешь меня.

— Я жалею, — быстро отвечает он.

Комок застревает у меня в горле, и я не могу проглотить его. Эти слова глубоко ранят меня.

— Но только потому, что это полный пиздец, что делают твои родители. Это твоя жизнь. Я не понимаю, почему они решают, за кого тебе выйти замуж.

— У них есть на это право.

— Это неправильно. Так не должно быть. Ты не должна скрываться и врать им, как делаешь это.