Летние девчонки - [23]

– Вот именно! – обиженно воскликнула стоящая у плиты Люсиль.

Карсон улыбнулась и продолжила:

– Но мне это казалось старостью. Как и шестьдесят, и семьдесят. Но она всегда была такой живой, такой энергичной. И казалась мне вечной.

– Она не Санта-Клаус, – сказала Дора.

Неожиданная насмешка застала Карсон врасплох.

– Конечно, нет, – ответила она, сложив руки на груди. – Просто для меня Мамма всегда была одинаковой. Бессмертной. Но когда я приехала сюда и увидела ее… Она выглядит не только старше, не только более хрупкой – клянусь, она уменьшается. – Карсон покрутила бокал. – Кажется, я впервые осознала, что Мамма не будет ждать меня здесь вечно. И не нужно принимать это как должное, словно она будет здесь для нас всегда. Каждый год, каждый день – это дар.

– Я не принимаю ее как должное, – сказала Дора. – Я приезжаю повидаться с Маммой при первой возможности.

– Тебе повезло, ты близко живешь.

– Не так уж близко, – уточнила Дора. – При хорошем движении сорок пять минут на машине. Приходится планировать заранее. В смысле, мы живем не на соседних улицах. Но я прилагаю усилия.

Карсон умолкла от неозвученного упрека в том, что она не прилагала усилий несколько лет. Но защитить себя она не смогла.

Люсиль повернулась и сказала Доре:

– Знаешь, а я не помню, когда ты в последний раз приезжала навестить миссис Мариетту.

– Как, Люсиль, ты же знаешь, мы приезжаем каждое лето, – ответила Дора.

– Ага, – отозвалась Люсиль, снова повернувшись к плите. – Когда можно сходить на пляж.

– Ты знаешь, что Мамма проводит с нами каждое Рождество, Пасху и День благодарения. Каждый праздник.

Последовала неловкая пауза. Щеки Доры горели. Карсон отвернулась, чтобы взять еще один кусок сыра. Она поняла, что Люсиль хочет выровнять для нее игру, опровергнув ложные притязания, и была ей за это благодарна.

– Как Нат? – спросила Карсон, меняя тему.

– А, Нат! Все хорошо, – твердо ответила Дора. – Скоро ты его увидишь. Сейчас он, думаю, обустраивается в своей комнате.

Карсон замерла, не успев откусить сыр.

– Он что, здесь?

– Конечно, здесь. А где ему еще быть? Я всегда привожу с собой Ната, чтобы он мог повидаться с прабабушкой. И пора бы ему познакомиться с тетями, как считаешь?

– Конечно. Буду очень рада. Но… – Карсон запнулась. – Я думала…

– Что думала? – переспросила Дора. В ее голосе послышался вызов.

– Я думала, эти выходные только для девочек.

– Мамма бы очень расстроилась, если бы не приехал ее единственный внук.

– Где он будет спать?

– В библиотеке, где всегда.

– В библиотеке будет спать Харпер. Там всегда была ее комната.

– Теперь это комната Ната. Она может поспать где-нибудь еще.

– Больше негде, – сообщила Карсон, едва удержавшись от добавления: «как ты прекрасно знаешь». Дора всегда была властной, даже в детстве, но она никогда не была неблагоразумной. – Нат может лечь в твоей комнате. У тебя там две кровати.

Дора потерла руки.

– Обсужу это с Маммой. Она знает, что делать.

Карсон подняла ладони вверх.

– Не беспокой ее. Она спит. Слушай, Дора, я точно знаю, что Мамма планировала положить Харпер в библиотеке, потому что она велела мне проветрить комнаты и украсить их цветами. Если ты не хочешь, чтобы Нат спал с тобой, лучшим решением, пожалуй, будет отвезти его обратно домой. Хотя бы на время праздника.

Дора покраснела.

– Я не могу, – ответила она с возмущением и страданием в голосе. – О нем больше некому позаботиться.

Карсон вздохнула и потерла пальцами переносицу. Нельзя было забывать, что Дора переживает развод. Люсиль выключила плиту и положила ложку с таким грохотом, что прервала бы любой разговор. Она повернулась к ним, подняла подол своего белого хлопкового фартука и принялась ожесточенно вытирать руки.

– Пойду наверх и помогу мальчику перенести вещи в твою комнату, – не терпящим возражений тоном сообщила она Доре. – Карсон, переоденься к обеду и иди разбуди Мамму. Дора, – мягко сказала она, – удели себе минутку, освежись после поездки. Гамбо готов!

Дора наклонилась над краном в ванной и сполоснула лицо водой. Было так приятно, что ей захотелось сбросить с себя одежду и запрыгнуть в душ. Как здорово было бы окунуться в океан, как Карсон, смыть с себя пыль, пот и воспоминания об этом ужасном дне.

Но у нее, разумеется, не было времени принять душ и уж тем более поплавать. Нат будет вне себя от гнева по поводу переезда в эту комнату, а Люсиль, да поможет ей Бог, не справится с ним, если он будет не в духе.

Дора взяла полотенце и принялась вытирать лицо. Потом остановилась, поймав свое отражение в зеркале, чего она делать на любила. Она едва узнала отекшее, бледное лицо. Голубые глаза, которые Кэл некогда сравнивал с сияющими самоцветами, казались безжизненными. Ей нужно перестать столько пить… «И есть поменьше конфет», – сказала она себе, хотя и знала, что тщетно. У нее больше не было сил отказывать себе в маленьких удовольствиях вроде бокала вина и шоколада. Она сдернула сползающую с головы повязку и потом, отвернувшись от зеркала, быстро расчесала волосы. Мысли уже переключились с себя на Ната, его сегодняшний обед. Как будто он соизволит хотя бы притронуться к гамбо…

– О черт, – пробормотала она, расстроенно прислонившись к раковине. По дороге она забыла заехать в продуктовый и купить безглютеновый хлеб. Теперь придется пойти и раздобыть где-нибудь хоть кусок, иначе мальчику будет нечего есть на завтрак. Нат был ужасно привередлив в еде. Ей часто казалось, что не важно, насколько она предусмотрительна, для нее – Юдоры Мьюр Траппер – все старания тщетны. Она любила своего сына, старалась быть для него самой лучшей матерью, но в конце каждого дня была настолько измотана, что нередко долго плакала перед сном. Порой она чувствовала себя узником в разрушающемся замке собственного дома, о котором когда-то так мечтала.