Лети к своим собратьям, ворон - [60]

Затем, когда мы вышли с замерзшей равнины болота и стали подниматься по склону, я увидел впереди купу высокого вереска, который резко выделялся на фоне едва-едва припорошенной земли вокруг него, и вдруг почувствовал, что там есть заяц. Я поправил поводок на ошейнике у Дэрка и приготовился мгновенно его спустить. Заяц выскочил метров за двадцать от нас, белея на фоне тёмного кустарника, и впервые Дэрк сразу же увидел его и понял, что от него требуется. Я же дернулверёвку и замешкался. Он рванул как метеор, когда заяц ещё был в поле зрения, подымаясь по откосу к горизонту, и только спустя семь долгих минут мы вновь увидели его. Вся цепь остановилась, ожидая команды судьи, и когда, наконец, они снова показались, заяц впереди, а Дэрк, пыхтя, в тридцати метрах сзади, выяснилось, что они идут назад, прямо на цепь гончих. И заяц, и собака уже выдохлись, и любая другая гончая, спусти её, могла бы поймать добычу в считанные секунды, но судья велел мне остановить собаку, а заяц свободно убежал, как того и заслуживал. Он проскочил сквозь цепь напрягшихся хищников, пересёк глубокую канаву торфяника и, наконец, скрылся из виду в порыве метели. А Дэрк восстановил свою репутацию, он выдержал долгую гонку и не сдался, и утратил прозвище придворного шута.

На следующий день по окончании охоты снег повалил по-настоящему, крупные белые хлопья сыпались с притихшего хмурого неба. Мы медленно ползли в сторону Камусфеарны, по дороге наш "Лэндровер" с помощью своей лебёдки вызволил несколько машин, оказавшихся беспомощными в этом бледном замёрзшем белом мире.

Лишь возвратившись в Камусфеарну, я узнал, что закладные на маяки оказались миражом, и теперь от разорения Камусфеарну могло спасти только чудо.

13 ВДАЛИ ОТ ДОМА

Это было осенью 1965 года, а последний, решающий удар случился в начале нового 1966 года. Джимми Уатт, заведовавший всем переменчивым хозяйством с постоянно разветвляющимися обязанностями в течение долгих восьми лет, решил, и не без оснований, что ему теперь следует оставить нас и устраивать свою жизнь где-то в другом месте. Приняв это трудное решение, он весьма благородно уведомил нас об этом за пять месяцев вперёд, и готов был оставаться в Камусфеарне во главе этой небольшой, но сложной империи до мая 1966 года.

Это уж был похоронный звон по старой Камусфеарне. Никто, кроме Джимми с его длительным опытом решения всех наших практических проблем и его уникальных способностей справляться с ними с величайшей и вполне оправданной уверенностью в свои силы, не смог бы удержать это хозяйство на плаву. А проблемы состояли в снабжении всевозможными хозяйственными припасами из удаленных городов, в уходе за постройками и различными плавсредствами, всякими машинами и механизмами, в уходе за выдрами, собаками и людьми. Я признавал его право и необходимость как молодого и исключительно талантливого человека устраивать свою собственную жизнь, но также вынужден был признать, что он стал незаменим. Мне вспомнился, правда слишком поздно, один случай времен войны. Я просил своего начальника оставить у нас одного специалиста, который получил назначение в другое место.

Начальник вроде бы серьёзно и благосклонно рассмотрел мою просьбу. Он повертел в руках промокашку и затем спросил:

- И вы считаете его абсолютно незаменимым в вашей работе?

Я тут же попался в ловушку и ответил:

Да, сэр, именно так.

И он заключил:

- Тогда ему придется обязательно уехать. Нельзя допускать, чтобы в нашей службе SOE кто-либо стал незаменим.

- Но, возразил я, в сложившихся условиях я сам незаменим, и поэтому подготовил себе помощника.

- В таком случае, надо немедленно предпринять меры, чтобы все ваши знания были изложены на бумаге. Я сообщу в штаб, чтобы нам дали машинистку и двух стажеров.

Я конечно, понимаю, что это вам будет дополнительная нагрузка, но у меня нет другого выхода.

К сожалению, я не сделал выводов из этого урока, который столько лет спустя вдруг снова повторился и положил закономерный конец всем моим планам и проектам.

Это значило, что нужно будет найти пристанище для выдр в зоопарке и закрыть всё это хозяйство, ибо оно не сможет дальше функционировать без краеугольного камня.

Осознав все эти факты я посчитал, что такая задача хоть и трудна, но все же решаема. Я наивно полагал, что все-таки можно будет найти подходящие места для всех животных и что после трудных восемнадцати лет я смогу оторвать свои интересы и чаяния от Камусфеарны и перенести их куда-либо еще, возможно на остров с маяком Кайлиакин, начать там новую жизнь и заняться гагами в качестве временного занятия. Пыл мой в значительной степени остыл, когда я окончательно понял, что эпоха Камусфеарны закончилась.

Мне ещё нужно было кое-что исследовать для того, чтобы закончить книгу "Владыки Атласа", и в феврале 1966 года я отправился из Шотландии в Северную Африку. Два работника под номинальным руководством Джимми Уатта должны были подготовить остров Кайлиакин для эксперимента с гагами: соорудить бассейны с пресной водой, забетонировать кое-где побережье, соорудить ящики для гнёзд по исландскому образцу, наставить флагштоки и развесить мишуру. Оба работника уволились ещё до моего приезда, так и не закончив работу, так что эксперимент с гагами так и не состоялся. Очарование, некогда окутывавшее мир Камусфеарны, уже давно стало улетучиваться. Оставался лишьголый и безобразный остов допущенных ошибок.