Летчик Девятаев. Из фашистского ада – в небо! - [4]

Погода полету не препятствовала, значит, вступал в силу пункт № 2, согласно которому необходимо было улучить момент и избавиться от вахтмана, как величали здешних охранников. По приказу коменданта авиационного гарнизона Карла-Хайнца Грауденца вахтман обязан был сопровождать заключенных каждый раз – независимо от численности бригады и характера назначенной работы.

Был также выполнен и третий пункт, касавшийся орудий убийства. Кривоногов вооружился удобной металлической клюшкой, а Соколов – тяжелой гайкой с привязанной к ней проволокой. Без этих «инструментов» справиться с крупным охранником было затруднительно.

– Приехали, – пробурчал Кривоногов.

Высокий густой сосновый лес закончился. Дорога петляла дальше, но путь грузовику преградил полосатый шлагбаум. Пока заключенные покидали кузов, из примостившегося рядом с дорогой бетонного здания вышел дежурный офицер в сопровождении автоматчика.

– Господин лейтенант, бригада в количестве десяти заключенных из лагеря номер два для проведения ремонтных работ прибыла, – отрапортовал сопровождавший охранник.

Офицер пересчитал заключенных и кивнул в сторону летного поля:

– Проходите. Окончание работ ровно в девятнадцать часов.

Вахтман поправил висящую за спиной винтовку.

– Слушаюсь.

Привычно построившись в колонну по два, заключенные двинулись по дороге к месту работы. Михаил осторожно присматривался к сопровождавшему солдату.

Это был ополченец из военизированных частей ландесшютцен. Неуклюжий, но довольно высокий и широкоплечий мужчина лет тридцати. Полноценных солдат и унтер-офицеров, призванных для службы в люфтваффе, на острове Узедом оставалось мало – человек сорок-пятьдесят. Имея соответствующие допуски, все они служили младшими авиационными специалистами при штабе или в секретной части. А охрана заключенных из лагеря № 2 была полностью возложена на ополченцев.

«С коленкой непорядок, – заключил Михаил, наблюдая за необычной походкой сопровождавшего. – То ли от рождения колченогий, то ли покалечен ранением…»

Входящие в костяк группы товарищи также приглядывались к нескладному немцу, покуда бригада топала на аэродром. Все они хорошо знали: уровень военной подготовки ополченцев оставлял желать лучшего, да и рвения в службе никто из них не проявлял. Вдобавок в конце зимы 1945 года персонал полигона, аэродрома и двух лагерей готовился к эвакуации с острова, так как части Красной армии находились в опасной близости. Неразбериха с «чемоданным настроением» вносили свою лепту в общий настрой персонала. Поэтому к каждой бригаде заключенных приставлялся всего один охранник, да и тот, как правило, думал лишь о том, как укрыться от пронизывающего ветра и поскорее дождаться окончания рабочего дня.

На аэродроме пришлось разделиться. Здесь всегда находилась работа для заключенных: очистка стоянок и рулежек от снега, засыпка воронок, починка капониров, разбор завалов после бомбардировок, маскировка военной техники. Сегодня дежурный авиационный инженер приказал одной пятерке засыпать воронки от разорвавшихся бомб, а другой замешивать бетон для ремонта взлетно-посадочной полосы. Благо объекты и той и другой работы находились поблизости.

Охранник уселся на земляной бруствер, а заключенные, не упуская друг друга из поля зрения, взялись за дело…

* * *

Девятаев, Кривоногов и Сердюков возили грунт от края леса до разбросанных по летному полю воронок. Каждый раз, толкая перед собой тяжелую одноколесную тачку, Михаил внимательно осматривал стоянки с суетившимся вокруг самолетов техническим составом.

Вся техника, размещенная на военном аэродроме, делилась на два типа: бомбардировщики и истребители. Штурмовиков, разведчиков и транспортных самолетов здесь не было. Изредка из Берлина прилетал связной самолет «Шторх», но задерживался он здесь недолго. Два звена «мессеров» и «фоккеров» поочередно заступали на дежурство и находились в готовности № 1. Это означало, что истребители стояли с заправленными баками и с полными боекомплектами; пилоты дежурили в кабинах, готовые в любую минуту взлететь навстречу эскадрам британских бомбардировщиков. Имелись на стоянках и другие самолеты – бомбардировщики «Хейнкель He 111» и «Юнкерс Ju 88». Несколько этих больших двухмоторных машин использовались для испытаний ракет «Фау». Внутри их фюзеляжей была установлена сложная телеметрическая аппаратура, позволявшая следить за поведением ракет после запуска.

На некотором отдалении от истребителей стоял новенький «Хейнкель» с вычурным вензелем на фюзеляже в виде двух сплетенных букв «G» и «A», что обозначало «Gustav Anton». Летал на этом самолете опытный пилот – тридцатитрехлетний Карл-Хайнц Грауденц. Этот прославленный немецкий ас служил в секретном центре «Пенемюнде» комендантом авиационного гарнизона. Он отвечал за четкую работу всех аэродромных служб и лично принимал участие в летных испытаниях «Фау». Также Грауденц занимался подготовкой молодых пилотов, выполняя с ними учебно-тренировочные полеты на «Густаве Антоне». С лета 1944 года «Густав» использовался для воздушных пусков крылатых ракет «Фау-1». Однако чуть позже из-за больших потерь и низкой эффективности от данной идеи отказались, и с тех пор самолет поднимался в небо в качестве учебного.