Лестница к звездам - [6]

Он собрался было мне ответить, но тут в вестибюль вошла Вайолет Ли, и за какую-то долю секунды его истинное выражение лица скрылось под знакомой мне маской искателя приключений и удовольствий.

В самолете он вдруг сказал мне:

— В наших женщинах есть тайна. Во всех до единой.

И словно в изнеможении откинулся на спинку кресла.

— Вайолет Ли очень искренний человек. Мне кажется, она привязалась к тебе по-настоящему.

Отец издал какой-то странный звук и притворился спящим. Когда мы уже были на подступах к Москве, спросил неожиданно:

— Они будут тебя встречать?

— Да. Игорь тоже. Мама не водит машину.

— Это я знаю. — Он беспокойно поерзал в кресле. — Они хорошо живут?

— По-моему, да. Но это не похоже на мое представление о пылкой любви, — добавила я.

— Я так и думал. — Отец заметно оживился. — Вайолет Ли от меня без ума. Она уверена, я от нее тоже.

— Ты переселишься в свою квартиру, а я поживу у мамы.

Он смотрел на меня как на чокнутую.

— С чего это вдруг, Мурзик?

— Не прикидывайся вечным плейбоем, папуля.

— Ах, вот оно что! — Он расхохотался, и проходившая мимо стюардесса глянула на него с любопытством. — Итак, Вайолет Ли поручила тебе за мной приглядеть. Может, она попросила тебя писать подробные отчеты?

— Вайолет Ли меня ни о чем не просила. Но мне кажется, у вас с ней серьезно. Мне кажется, ты должен расстаться с теми женщинами. Мне кажется…

— Будет выгибать спинку, Мурзик. Из меня уже не получится молодого Вертера. Какая разница твоей Вайолет Ли, в чьей постели я буду засыпать?

— Ты должен засыпать в своей собственной, папа.

— Чего ради? Я не люблю засыпать в одиночестве.

— Скоро вы с Вайолет Ли поженитесь, и тогда тебе больше не придется засыпать в одиночестве. Ты ведь не пошляк, папа.

Он нервно передернул плечами.

— Мурзик, я пытался сохранить верность твоей маме. Я отказался от всех других женщин. Поверь, это было не так-то уж и просто сделать. Она это не оценила. Я даже склонен считать, что моя верность стала причиной нашего разрыва.

— Чушь, папа. Мне кажется, все было наоборот.

— Нет, Мур-Мурзик, вовсе не чушь. Какое-то время я был весь без остатка ее, и ей это быстро надоело. Она хотела бороться за меня каждую минуту — вот тогда ей было бы интересно.

— Мама говорит, вы разошлись потому, что у тебя были другие женщины. Она может простить все, кроме измены.

Он задумался всего на каких-то полминуты.

— Она просто пытается оправдать себя в собственных глазах. У нее никак не укладывается в голове, что наличие соперницы только разжигает любовь, хотя подсознательно она это понимает Просто это противоречит полученному ею воспитанию.

— Моему это тоже противоречит, папа.

Он снисходительно похлопал меня по руке.

— О, эти романтические сказки о единственной любви! Они звучат волнующе наивно в конце двадцатого столетия. Мурзик, ты сама это скоро поймешь.

Я не стала с ним спорить. Тем более что самолет уже коснулся родного московского бетона.

Мне показалось, отец стал выше ростом. И заметно похудел. Он душил меня в объятиях и довольно ощутимо шлепал по спине.

— Мурзик, ты просто прелесть, что встретила меня. — Он зыркнул глазами по сторонам. — Одна, что ли?

— Хочешь сказать, не вышла ли я замуж? Нет.

— Что так?

Отец смотрел на меня озабоченно.

— Наверное, еще не встретила свою единственную любовь.

— Мурзик, какая чепуха! Тем более что любовь ужасно мешает браку.

— Тогда умолкаю, папуля.

Он привез мне кучу подарков, и в моей квартире запахло праздником. Свои вещи отец аккуратно развесил в шкафу.

— Остановлюсь у тебя. Не стеснит?

— Нет.

— Ах, Мурзик, как хорошо, что ты у меня есть!

Он обхватил меня сзади и всхлипнул в самое ухо. Я недоуменно обернулась.

— Да-да, ты не ослышалась. — В его выцветших серых глазах стояли настоящие слезы. — Раскис твой американский папа. Совсем рассупонился. Стал просто крейзи[1]. Может, отведем душу за рюмкой? — Он извлек из сумки большую бутылку «Смирновской», которую, очевидно, купил в «дьюти фри»[2]. — Пожаришь картошки? А у тебя можно курить?

Я кивнула.

Он сидел в кухне и смотрел в окно, за которым уже по-вечернему синело. Я стояла возле раковины и чистила картошку. Я чувствовала спиной, что отцу здорово не по себе.

— Как поживает Вайолет Ли? — спросила я.

— Неплохо. Открыла собственную фирму. Знаешь, как она называется? «Dream’s Table». Это по-русски-то как будет? — Он на несколько секунд задумался. — Ну да, «Стол моей мечты» или «Стол, который может присниться во сне». Все-таки наш родной язык более точен и основателен. Фирма специализируется на сервировке праздничного стола. Представляешь, от заказчиков отбоя нет. Думаю, она скоро уйдет из своего колледжа. В прошлом году вышла наша книга кулинарных рецептов. Мы вместе ее составляли. Я написал целый раздел, который назвал «Барская кухня». В будущем году мы рассчитываем выпустить еще одну кулинарную книгу. — Как ни странно, но я не уловила в его голосе никакого тщеславия, хотя раньше отец мог взахлеб хвастаться своими памфлетами про «ихних» президентов, а позже — наших «демо-импотентов». — В Штатах русское пока в моде.

— Значит, дела у тебя идут неплохо. Рада.

— Спасибо, Мурзик. — Он вздохнул. — Она стала очень религиозна.