Лесные солдаты. Партизанская война на Северо-Западе СССР. 1941-1944 - [32]

В распоряжениях военного коменданта города Себеж и поселка Идрица, начинавшихся словами «Гражданскому населению запрещается», люди оповещались о введении в действие законов военного времени. Населению запрещалось оказывать помощь красноармейцам и командирам, укрывавшимся в лесах и выходившим из окружения; хранить оружие, включая охотничье, и радиоприемники; жить без паспорта, выданного оккупантами; уезжать в другую деревню или город без представителя немецкой власти. Другие приказы гласили о необходимости явиться на биржу труда; запрещали с наступлением темноты появляться на улице; разрешали без пропусков перемещаться в городе с 7 до 18 часов, а в деревнях с 6 до 20 часов. За нарушение — расстрел.

Гитлеровцы грозили расстрелом за укрывательство красноармейцев, советских активистов, евреев, за хранение оружия, за малейшее неподчинение властям. Населению предписывалось с 20.00 до 6.00 не покидать деревни. Не разрешалось собираться в группы. Каждый житель обязан был сообщить в ближайшую немецкую воинскую часть или орган местной власти о появлении в селе посторонних лиц. Население должно было сдать властям все лодки. За нарушение правил полагался расстрел.

По спискам, представленным старостами и полицейскими, немцами был проведен арест коммунистов, комсомольцев, советских активистов. После соответствующей обработки часть арестованных была отпущена по домам. Но они продолжали оставаться в заложниках и ходили отмечаться в комендатуру. Часть арестованных была отправлена в концентрационные лагеря. Старосты обязаны были составить списки всего населения, якобы для выдачи паспортов. В первые же дни оккупации на всех видных местах в Себеже и Идрице появился приказ: «Всем жителям в трехдневный срок зарегистрироваться в управе и гестапо. За неисполнение расстрел». За ним появился приказ о запрещении передвижения беженцев по дорогам. Все они должны были осесть там, где их застал приказ, и встать на учет в органах власти, занимавшихся регистрацией населения.

Паспортная система, введенная оккупантами, не имела единообразия. С 1 сентября 1941 года немецкие власти приступили к выдаче удостоверений личности и документов на право проживания. Для получения новых документов необходимо было предъявить в городскую или поселковую управу советский паспорт с пропиской и стандартную справку от коменданта дома, домоуправления или от старосты о месте жительства. Через 3–4 дня в управе выдавали удостоверение личности и возвращали паспорт. При отсутствии в нем прописки удостоверение не выдавалось. На оккупированной территории Калининской области в качестве документов, удостоверявших личность, были действительны советские паспорта и профсоюзные билеты. При отсутствии паспорта временное удостоверение выдавалось по заявлению с указанием причин отсутствия документов. Особых препятствий в получении удостоверения не чинилось. Наиболее уважительными причинами, объяснявшими отсутствие советских документов, являлись утеря военного билета или паспорта, чтобы уклониться от мобилизации в Красную армию, изъятие документов органами НКВД при привлечении к ответственности и т. п.

При необходимости передвижения из города в село для покупки продуктов питания нужно было иметь специальный пропуск, в котором точно указывался маршрут следования. Для передвижения из деревни в деревню на руках должна была быть справка, выданная старостой. В справке указывались пункт следования, цель и точный срок прибытия, а также сведения о благонадежности предъявителя. На въездных дорогах в поселке Идрица и городе Себеж были оборудованы посты, на которых у проходящих лиц проверялись документы. На ночлег в сельской местности по указанию оккупантов разрешение нужно было получать у старосты, оставив у него свои документы. В Себеже и Идрице лицу, которому нужно было переночевать, необходимо было явиться к бургомистру или в районную управу, откуда человек направлялся к квартальному полицейскому. В соответствии с приказами командования к числу шпионов относили тех, кто ходил обросшим, одетым в рваную одежду, а также выглядевших испуганно.

Несмотря на инструкции немецкого верховного командования об аресте и содержании под стражей лиц, не проживавших в данной местности, это положение практически нигде не соблюдалось. Как правило, их отпускали, а наиболее подозрительных расстреливали на месте. Ходить группами было опасно, так как немецкие патрули, опасаясь партизан, могли открыть стрельбу на поражение издали. Без предупреждения расстреливались люди, которые передвигались вне дорог, появлялись в ночное время в лесу или в расположении немецких частей. При отсутствии документов безопаснее было жить в маленьких деревеньках или на хуторах, где надзор полиции и властей был незначительным. Чтобы не попасть в неприятную ситуацию, лучше всего было в обход старост и квартальных напрямую обращаться к жителям, которые в большинстве своем предоставляли угол, не спрашивая документов. Во всех случаях ночлега у местных жителей нужно было категорически избегать разговоров на политические или военные темы, чтобы не нарваться на вражескую агентуру. Как это ни странно, в устройстве на ночлег сильно помогал табак. Увидев курящего прохожего, хозяин часто сам приглашал его и за курево мог даже хорошо накормить.