Лесной рыцарь - [3]

Пять лет тому назад Рено вернулся, прекрасно освоившись в этих диких краях и отбросив условности цивилизации с такой же легкостью, с какой он сбросил свои атласные штаны. Большую часть времени он проводил на своих землях по ту сторону реки. Ходили слухи, что время от времени его посещает там губернатор со своим окружением, но никто этому не верил. Приезжая в Большую Деревню начезов, находящуюся под юрисдикцией коменданта форта Розали, он всегда носил костюм индейцев, соплеменников его матери.

Рено Шевалье рассматривал встревоженные лица людей с мрачным нетерпением. Он понимал всю безнадежность своей миссии, которую тем не менее нужно было выполнить. Наконец, повернувшись к коменданту, он изобразил поклон, в котором не было ни малейшего подобострастия.

— Желаю вам доброго вечера.

— Что означает это вторжение? — угрожающе произнес Шепар, пытаясь сохранить остатки самообладания. Он сорвал с шеи салфетку и бросил ее на стол.

— Я передал через посыльного свою просьбу о встрече с вами сегодня, но мне ответили, что я должен подождать. Не желая беспокоить вас в служебное время, когда вы занимаетесь решением важных и неотложных проблем, я решил повидаться и поговорить с вами во время вашего отдыха. — Рено говорил учтиво, но в словах его сквозила неприкрытая ирония.

— Ты решил повидаться со мной тогда, когда я буду не в состоянии отправить тебя на гауптвахту за твое нахальство? Рано радуешься! Я сейчас позову сюда людей из охраны…

— Я к вашим услугам. Но, надеюсь, вы не очень расстроитесь, если они не придут?

Шепар подался вперед, схватившись за край стола.

— Что ты с ними сделал?

— Ничего, просто обезоружил их.

Его голос был низким и проникновенным, а речь выдавала в нем человека, долго жившего в Париже. Элиз подумала, что если не видеть его, то можно было бы представить, что говорит по крайней мере французский дворянин, а то и вовсе придворный. Ее взгляд упал на повязки из серебра, стягивающие мускулы его предплечий, и в этот момент она вдруг почувствовала растущую в душе тревогу, которая ей очень не понравилась.

— Как ты посмел это сделать?! — воскликнул Шепар.

Глядя на этого жирного и самодовольного глупца, Рено не мог удержаться от раздражения, переходящего в ярость.

— Я должен был это сделать, чтобы вы не совершили очередную глупость, распорядившись произвести еще один арест. То, что я скажу, крайне важно. Вы должны обязательно выслушать меня, так как от этого зависит жизнь людей, которых вам поручено охранять, — в том числе и тех, которые сейчас находятся в этой комнате.

Шепар уставился на Рено, потом тяжело опустился в свое кресло.

— Я готов пропустить мимо ушей оскорбление, которое ты мне нанес, — с нарочитой медлительностью произнес он, — если только ты не собираешься рассказывать мне сплетню о готовящемся нападении начезов.

— Это факт, а не сплетни.

— Должен ли я поверить этому только потому, что так говоришь ты? Какие у тебя доказательства?

— Моей матери сказал об этом мой брат, Большое Солнце. Мать любила моего отца, поэтому она не хочет, чтобы людей одной с ним крови силой выгнали с этой земли. Она уже пыталась передать вам свое предостережение, но вы не захотели слушать гонцов. Теперь она поручила сделать это мне.

— Это означает, что ты предаешь индейцев, соплеменников своей матери, не так ли?

— Я бы считал себя виноватым и в том случае, если бы позволил, чтобы перебили французов, соплеменников моего отца. Я очень надеюсь, что начезы, увидев вас хорошо вооруженными и готовыми защитить себя, раздумают нападать на форт.

— Я не сомневаюсь в этом, потому что они трусы!

Рено Шевалье молча смотрел на Шепара до тех пор, пока не совладал с охватившим его желанием ударить кулаком по жирной лоснящейся физиономии коменданта.

— Они не трусы, а умные люди, которые не видят доблести в том, чтобы бессмысленно погибать.

— Не будем пререкаться по поводу того или иного определения, уходя от сути вопроса, — снисходительно произнес Шепар.

— Будет лучше, если вы запомните эту разницу, Шепар. — Рено говорил тихим, ровным голосом, не оставляя и тени сомнения в абсолютной серьезности своих слов. — Соплеменники моей матери — гордые люди. А вы раздели и высекли индейского воина за мелкий проступок, за который он должен был быть наказан не вами, а Большим Солнцем. Они справедливы, а вы позволили солдату вашего гарнизона разгуливать на свободе после того, как он застрелил старика индейца. Между тем его единственная вина заключалась в том, что он не сумел вовремя вернуть меру зерна, так как на его поле оно еще не созрело. Начезы столетиями владели этой землей, а вы приказываете им освободить одну из старейших деревень, Белое Яблоко, только потому, что позарились на плодородные поля и жаждете присвоить их себе. Я перечислил только некоторые события, которые вызвали их гнев. И они поклялись выступить против вас вместе с племенами язусов, чокто, тиу, тензасов и другими. Уже назначена дата выступления и разосланы связки камышей этим племенам; с каждым уходящим днем, оставшимся до нападения, эта связка будет уменьшаться на один камыш. Моя мать нашла такую связку в храме Солнца и с риском для себя вытащила из нее сразу несколько камышей. В результате вы подвергнетесь нападению первыми, и это послужит предостережением всем остальным французским укреплениям, расположенным в долине Миссисипи. Если вы дадите мощный отпор, то эта атака ни к чему не приведет. Если же вы окажетесь не способны отразить ее, будьте готовы к священной войне с начезами, которую они называют Кровавым Отмщением.