Лесная земляника - [3]
Уже на опушке, когда до них донеслись смех и голоса с лужайки, Майра потянула Джона за руку, и он повернулся к ней.
— В чем дело? Если ты о моих друзьях, то, уверяю тебя, я не позволю им обижать тебя…
— Да я не про это вовсе.
— Ох… А почему у тебя опять глаза на мокром месте?
— Потому что… Потому что… Ты уезжаешь, вот почему! А ты не должен уезжать, потому что я тебя люблю и от тоски по тебе умру. Вот!
Ошеломленный Джон даже и не подумал засмеяться — напрасно Майра уставилась на него с таким подозрением. Он стремительно перебирал в голове возможные варианты ответов, но в голову все время лезла какая-то ерунда, что-то из репертуара тех взрослых, которые ДУМАЮТ, что прекрасно понимают детей…
Джон Фарлоу к таким взрослым никогда не принадлежал и втайне этим гордился. То есть не этим, конечно, а доверием, которое к нему всегда испытывали ребятишки. Он любил детей, уважал их и всегда общался с ними на равных — не притворяясь их сверстником и не делая вид, что они взрослые — именно на равных. И младшие братишки, и их одноклассники, и строгая Майра, и деревенские ребятишки ценили такое отношение и считали Джона Фарлоу «мировым дядькой», но вот такого неистового и совершенно серьезного признания в любви он, честно говоря, не ожидал.
Нельзя отшучиваться, нельзя быть бестактным, нельзя сделать вид, что ничего не происходит. Иногда нужно и приврать. Джон заглянул в искрящиеся слезами глаза девочки и очень серьезно произнес:
— Я тоже очень тебя люблю, Майра. И ты, пожалуйста, не умирай. Я должен уехать — но я обязательно вернусь к тебе. Обязательно.
— Правда?!
В этом вопросе было столько счастливого облегчения, столько радости, что Джон невольно устыдился собственных слов. Как хорошо, что Майре всего одиннадцать лет! Через месяц она про него и не вспомнит, а уж через несколько лет… Через несколько лет она, пожалуй, начнет считать его скучным старым хрычом и втихомолку подшучивать над ним вместе со сверстниками.
— Правда, девочка.
Рука об руку Джон Фарлоу и Майра Тренч вступили на крыльцо старого дома. Луна заливала сад серебром, и мир был прекрасен до исступления…
1
Он с раздражением провел по щеке ладонью. Какого черта люди выдумали бритье? И кто сказал, что финансист должен быть гладко выбрит?
Смокинг был сшит точно по фигуре — то есть жал немилосердно. Как и брюки. Нет, в зеркале картина была — загляденье, можно сказать, картинка, а не картина, но надо же мыслить шире! Допустим, ходить в таких брюках можно. Можно сидеть за столом — очень прямо и много не есть.
Но вот, допустим еще раз, нештатная ситуация. Герцогиня Мальборо, положим, мирно беседует с ним о фондовых рынках и вдруг — о ужас! — роняет платок. Или сумочку. Или свою мерзкую собачонку. Вокруг стоят: мистер Тревис (72 года), граф Сазерленд (78 лет), Перси Гугенхайм (94 года) и он сам, Джон Фарлоу. Угадайте, кому придется поднимать все, что уронила эта нескладеха герцогиня? Правильно, ему, Джону Фарлоу. И можно быть уверенным в том, что проклятые брюки лопнут точнехонько по шву, а шов у них сзади, и если смокинг по мере сил этот позор и прикроет, то характерный треск услышат все вышепоименованные, кроме, разве что, Перси Гугенхайма, который в последнее время стал глуховат.
Разумеется, недалекие и лишенные интеллекта натуры могут возразить: а ты не стой в компании старых кошелок и неряшливых герцогинь. Но это только предложить легко, а на практике сделать невозможно, ибо именно Перси Гугенхайм, как президент банка «Форекс», на сегодняшнем вечере представляет Джона Фарлоу и его компаньона мистера Тревиса графу Сазерленду, а герцогине Мальборо предстоит принять максимально правильное решение относительно места размещения средств, собранных ее Благотворительным фондом. Иными словами, именно герцогиню Мальборо Джону Фарлоу предстоит пасти весь вечер, говорить ей комплименты, гладить ее собачку, обсуждать проблемы, стоящие в наши дни перед благотворительными фондами (и банками), превозносить до небес достоинства этих фондов (и банков) — короче, даже Клэр сегодня не стала его изводить просьбами взять ее с собой, понимая, что все внимание Джона будет посвящено не ей, а герцогине.
Джон Фарлоу изогнулся до пределов возможного и с отвращением уставился на отражение своей тыловой части. Будь проклят тот, кто придумал моду на узкие брюки!
Лакированные туфли почему-то напомнили ему о наемных танцорах в дансингах Чикаго, запах любимого — еще вчера — одеколона напоминал об освежителе воздуха для туалета. Скептически озирая себя в зеркале, Джон Фарлоу промолвил горьким и презрительным голосом:
— О, падшее и жалкое созданье! Иди, продай себя за горстку меди и что-то там-тарам… забыв о Боге. Кошмар. Не помню. Ничего не помню. А ведь читал в детстве.
Причина острого недовольства самим собой крылась, разумеется, не в сегодняшнем вечере — самом обычном и вполне для Джона Фарлоу привычном мероприятии. Как и полагается, корни этого недовольства следует искать в не очень давнем, но все-таки прошлом…
Десять лет назад молодой выпускник экономического факультета Оксфорда Джон Фарлоу ехал в Америку примерно с тем же чувством, с которым в Америку едут почти все. Вот сейчас перед ним откроются двери лучших фирм и компаний, вот сейчас его начнут рвать на части, зазывая то генеральным директором «Дженерал Электрик», то президентом «Бэнк оф Америка»… Не открыли и не разорвали. Честно говоря, Америка вообще не очень-то и заметила приезд юного финансового гения. Если бы не семейные связи, вояж мог бы завершиться очень быстро.
Жизнь веселой и беззаботной Джессики Лидделл меняется в одночасье. Неожиданно она становится опекуншей маленькой осиротевшей девочки. Джессике приходится нелегко, но когда на опеку начинает претендовать другой человек, девушка вступает с ним в борьбу, проигрывает ее и… получает лучший в мире утешительный приз…
Моника Слай больше всего на свете боится кому-нибудь помешать. Она робка и незаметна, она полезна – и невидима для окружающих. Ее самооценка стремится к Абсолютному Нулю. Она работает на главного плейбоя города уже три года, но он вряд ли узнает ее, встретив вне работы. Куда податься несчастной девушке? Разумеется, к психотерапевту…
Он был знаком с ней два дня и не знал о ней ровным счетом ничего, кроме того, что она потрясающая, сногсшибательная, великолепная, чувственная, красивая, обаятельная, остроумная, высокая, рыжая, хорошо готовит, добрая, любит детей, у нее сладкие губы и душистая кожа, она танцует как цыганка и колдует как… колдунья, она ирландка, она не боится разговаривать даже о самом неприятном, она умеет слушать и слышать… Вполне достаточно, чтобы влюбиться. Он и влюбился. Однако вынужден держать свои чувства в узде, поскольку уверен, что над ним висит страшное проклятие…
Она ловила каждый его взгляд, она замирала от счастья, когда он просто хлопал ее по плечу. Ей было девятнадцать лет, и красавчик-старшекурсник казался ей чуть ли не Богом. Однажды он предложил ей шутливое соглашение, и она согласилась. Она согласилась бы даже спрыгнуть с крыши небоскреба, если бы он этого захотел…Прошло семь лет. Она красива, самостоятельна и одинока, она сама строит свою жизнь. И вдруг ей приходит судебное уведомление: она должна выполнить условия подписанного ею контракта!
Может ли цветочница влюбиться в миллионера при условии, что он молод, красив и сексуален? Да! А может ли миллионер влюбиться в цветочницу, если она молода, красива и так далее? Возможно. Но он ни за что и никогда на ней не женится!!! – так решила цветочница и отвергла миллионера…
Скромная девушка Морин работает учительницей словесности. Ее сестра-близнец Мэгги танцует в ночном клубе. Морин робко и безответно влюблена в почтенного вдовца, директора колледжа. Мэгги – страстно и взаимно любит гангстера. Но однажды судьбы сестер переплетаются и спутываются, и вот уже невозможно понять, где Мэгги, где Морин, кто кого любит и чем вообще закончится весь этот веселый и жутковатый карнавал…
«-Перестань щекотать меня! -Тогда ты должна поцеловать меня.» Этот парень таит в себе загадку. Он красив и обаятелен, любая готова упасть в его объятия. Я знаю, что должна доверять ему, но как это сделать, когда он что-то скрывает? Как мне, простой девушке, так повезло? Почему этот парень запал на меня? Что, черт возьми, происходит?
В надежде начать новую жизнь и уйти от прошлых неудач, бывшая сотрудница полиции Джесс Гринэйкр устраивается ассистентом на лондонскую киностудию, даже не подозревая, что в первый же день встретит там Люка Маккензи — мировую знаменитость. Но и звезды не застрахованы от ударов судьбы — прошлое Люка также полно боли и разочарований. Сможет ли он найти исцеление в объятиях обворожительной Джесс?
Кажется, Шарлотте никогда больше не быть счастливой, без Алекса Эванса у нее просто нет на это права. Как нет слов, чтобы описать чувство, взаимное чувство, связавшее ее с другим Эвансом – Карлом. Он боится предать память брата, она – отца своего будущего ребенка. Шарлотта ведь так и не успела рассказать Алексу о беременности… Готовы ли они отпустить прошлое?
А она любила мучительно, томительно долго, совершенно не ожидая появления на его ложе новой фаворитки, имя которой в истории будет сиять. Ей казалось, что это стало началом конца, и падение неминуемо — заяжной закат их любви настал во всей своей пугающей красе.
Женя Богданова в свои 19 лет имеет одну подругу (и то, не факт – то появляется, то исчезает). Всю жизнь быть тихоней и скромницей (хотя в душе она очень веселая и общительная), не имея при этом ни парня, ни шибанутых друзей, она решает все изменить с Нового года. Но получится ли у нее за новогодние каникулы измениться и решиться открыть себя своим знакомым и найти парня и друзей?
Молодой начинающий актер, красавец Шеридан Уорд, никак не может найти свое место в Голливуде. Помог случай — актера рекомендуют продюсеру Джильде Лоуренс, которая подбирает исполнителя на главную роль в сериале а-ля «Джеймс Бонд». Шеридан и Джильда полюбили друг друга. Однако до безмятежной идиллии оказалось, увы, далеко. Вокруг восходящей звезды начинают плестись интриги, возникать жуткие сплетни. И Джильда уже готова поверить, что ее избранник — негодяй, и навсегда расстаться с ним…