Лесная смерть - [12]

Кроме того, к нам последнее время довольно часто заходит Элен — вместе с Виржини. Похоже, эта женщина чувствует себя очень одинокой. Она не раз уже жаловалась на то, что Поль слишком много работает. Он занимает весьма ответственную должность в банке и проводит там страшно много времени. А она явно скучает. Обычно она устраивается в кресле возле меня в гостиной, и ее нежный голос звучит, не умолкая. Элен рассказывает мне о погоде, о созревающих фруктах, распускающихся цветах, о том, какого цвета небо, о том, как движутся облака. У меня такое чувство, будто я обрела подругу. А Виржини обычно торчит в кухне, возле Иветты. Мне она больше ничего не рассказывает и, похоже, избегает меня. По-моему, в данном случае мы имеем не что иное как великолепный образчик самой обычной ревности.

Не знаю, как бы мне исхитриться предупредить Элен о том, что Виржини, вполне возможно, грозит опасность. Хотя в лучах нежного послеполуденного солнца все эти истории об убийствах кажутся невероятно далекими. Может быть, Виржини и в самом деле страдает избытком воображения.

Как бы там ни было, но когда Элен сидит рядом со мной, время уже не тянется так мучительно долго. А сегодня я одна. Воображаю, будто разлеглась в кресле возле бассейна, чтобы позагорать. Но мне трудно сконцентрироваться на этих мыслях, ибо вчера вечером в Париже произошло какое-то жуткое преступление.

Мне тогда очень хотелось, чтобы Иветта выключила звук, — я слышала взволнованные голоса свидетелей, сирену «скорой помощи»; думала о лужах крови, о терроризме, о том, что люди неспособны понять друг друга. Я думала о себе. Об охватившем меня паническом состоянии. Думала о Бенуа, о его так внезапно оборвавшейся жизни. Любая информация такого рода вновь и вновь погружает меня в прошлое, а ведь мне так хочется оттуда вырваться. Кажется, я начинаю понимать тех, кто и слышать ничего не желает о плохих новостях.

Звонок в дверь.

Вот так сюрприз! Явился тот самый комиссар, о котором мне рассказывала Виржини. Иветта вводит его в гостиную. Трудно понять, что он делает дальше, ибо воцаряется полная тишина. Наверное, он просто меня рассматривает.

— Мадемуазель Андриоли? Я — комиссар Иссэр из бригады по уголовным делам.

Ага — значит, этого «Бонзо» на самом деле зовут Иссэр. Голос у него звучит довольно холодно, чуть претенциозно. И почти без всякого выражения.

— Я же вас предупреждала: она не в состоянии что-либо ответить вам, — напоминает ему Иветта.

Однако комиссар, невзирая на ее предупреждение, продолжает:

— Я не знал, что вы больны, поэтому прошу простить мне мой неожиданный визит.

Определенно, он совсем недурно воспитан — для этакого-то типа с клоунским лицом.

Иветта, мой ангел-хранитель — она, должно быть, топчется рядом с ним — не выдержав, наконец поясняет:

— Комиссар пришел в связи с расследованием по делу об убийстве малыша Массне. Я уже сказала, что мы не были с ним знакомы.

Мне слышно, как комиссар негромко произносит, обращаясь к ней:

— Уверяю вас, мадам: если мадемуазель Андриоли нас слышит — а лично я в этом абсолютно уверен, — мой голос она услышит точно так же хорошо, как и ваш. Поэтому, если вы не возражаете, я бы предпочел на минуту остаться с ней наедине.

— Как вам будет угодно, — отвечает Иветта и тут же выходит, хлопнув дверью.

Негромкое покашливание. Я жду. Вполне возможно, что этот тип — единственный, кто способен как-то помочь Виржини.

— Вам, безусловно, известно, что в настоящее время мы заняты расследованием убийства Микаэля Массне, равно как и другими, несколько ранее совершенными убийствами восьмилетних мальчиков; напасть на след убийцы на данный момент нам так и не удалось. Вы располагаете каким-нибудь способом отвечать на мои вопросы?

С этим типом определенно можно иметь дело! Я приподнимаю палец.

— Прекрасно. Теперь я буду называть имена, и если они вам о чем-то говорят — приподнимите палец.

Он перечисляет имена убитых мальчиков. Когда он доходит до Рено Фанстана, я приподнимаю палец.

— Вы были знакомы с малышом Фанстаном?

Мой палец остается недвижим. Комиссар опять покашливает.

— Так, понятно. Небольшая проблема в способе общения. Вы просто имели в виду, что слышали о нем?

Я приподнимаю палец.

— Из телевизионного репортажа?

Мой палец остается недвижим.

— От кого-то из его родственников?

Я приподнимаю палец.

— Может быть, от матери?

Никакого движения с моей стороны.

— От отца?

Палец мой остается недвижим. Беседа грозит принять несколько утомительный характер.

— От малышки Виржини?

Я приподнимаю палец.

— Вы знакомы с Виржини Фанстан?

Наконец-то! Лицемер несчастный! Тебе ведь прекрасно известно, что мы с ней знакомы, и ею ты интересуешься куда больше, чем мной. Правда — нужно отдать должное, — к счастью.

— Послушайте, мадемуазель Андриоли, я вовсе не намерен злоупотреблять вашим временем, ходя вокруг да около. Напротив, я хочу задать вам вполне прямой вопрос: создалось ли у вас впечатление, будто Виржини что-то знает об этом деле?

Я уже было собралась поднять палец, как вдруг меня остановила одна мысль. А вправе ли я выдавать секреты Виржини? Но если ее жизнь действительно в опасности? И я решаюсь-таки приподнять палец.