Лесная обитель - [16]

– Мне кажется, что добиваться таким способом ответа от Великой Богини – это кощунство! Что на это скажет Лианнон?

– А какая нам разница? – заметила Дида. Ее губы изогнулись в какой-то странной, недоброй улыбке. – Всем известно, что она повторяет только то, что говорят ей жрецы.

– Твоему отцу небезразлично ее мнение, – угрюмо произнес Синрик.

– Да, это верно, – согласилась Дида, – и, как я понимаю, тебе тоже.

Сенара повернулась к девушке.

– Скажи, что ты увидела в воде, Дида, – пронзительным голоском потребовала она.

– Меня, – ответил девочке Синрик, – надеюсь, что меня.

– Значит, ты по-настоящему станешь нашим братом, – улыбнулась ему Сенара.

– А зачем же, по-твоему, я хочу жениться на ней? – Синрик усмехнулся. – Однако нам предстоит еще поговорить с твоим отцом.

– Думаешь, он станет возражать? – вдруг забеспокоилась Дида, и у Гая мелькнула мысль, что быть дочерью архидруида, возможно, еще сложнее, чем иметь отца, занимающего пост префекта. – Если бы он выбрал для меня другое предназначение, он наверняка уже сказал бы мне об этом!

– А ты за кого пойдешь замуж, Эйлан? – поинтересовалась Сенара.

Гай, затаив дыхание, резко подался вперед.

– Я не думала об этом, – ответила Эйлан, краснея. – Иногда мне кажется, что я слышу зов Великой Богини. Возможно, я стану служительницей Оракула и буду жить в Лесной обители.

– Вот и живи там, а я не хочу, – сказала Дида. – Охотно уступлю тебе такую долю.

– Ух! – Сенара покачала головой. – Неужели ты и вправду хочешь прожить всю жизнь одна?

– Такая участь достойна сожаления, – заметил Гай. – Неужели нет мужчины, с которым ты хотела бы разделить свою судьбу?

Эйлан подняла на него глаза и, помолчав немного, медленно проговорила:

– Такого, за кого мои родители согласились бы выдать меня, нет. А жизнь в Лесной обители имеет свои достоинства. Священнослужительницы познают там мудрость жизни и искусство врачевания.

«Так вот оно что, – думал Гай. – Значит, она хочет стать жрицей-целительницей». Жаль было бы отдавать богам такую красоту. Эйлан ни в чем не соответствовала его представлениям о девушках-британках. Он думал, что все они такие, как дочь Клотина. Время от времени отец заговаривал с ним о женитьбе, предлагая ему в невесты дочь своего давнего друга, который был важным чиновником в Лондинии, но саму девушку Гай ни разу не видел.

А сейчас он подумал, что, возможно, ему лучше жениться на такой девушке, как Эйлан. В конце концов его мать тоже была британкой. Гай, не отрываясь, долго смотрел на Эйлан. Она смутилась.

– У меня что, лицо испачкано? – спросила она. – Пора собирать цветы для праздника. – Эйлан резко вскочила с травы и направилась на середину луга, который был щедро усыпан голубыми, лиловыми и желтыми цветами. – Нет, колокольчики не рви, – наказала она Сенаре, которая последовала за ней. – Они быстро вянут.

Тогда покажи мне, какие нужно рвать, – требовательно заявила девочка. – Мне нравятся эти лиловые орхидеи. В прошлом году я видела их на жрицах.

– Мне кажется, у них очень жесткие стебли и их трудно будет сплетать, но я попробую, – сказала Эйлан, забирая из рук Сенары несколько цветков. – Нет. Ничего не получается. Наверное, служанки Лианнон знают какой-то секрет, – призналась Эйлан. – Давай попробуем сплести венки из первоцвета.

– Они совсем некрасивые, как сорняки, – захныкала малышка. Эйлан нахмурилась.

– А как проходит праздник? – поинтересовался Гай у Эйлан, чтобы развеять ее озабоченность.

– Между двумя кострами прогоняют скот, а Лианнон призывает Великую Богиню спуститься с небес и предсказать, что нас ожидает, – ответила девушка, держа в руках охапку цветов.

– А у костров встречаются влюбленные, – добавил Синрик, глядя на Диду. – И суженые принародно клянутся друг другу в верности и любви. Ну-ка, Сенара, попробуй сплести венок из этих цветов.

– Я уже пробовала, – пожаловалась Эйлан, – но у них очень жесткие стебли. Дида, а из тех цветов что-нибудь получится?

Девушка постарше стояла на коленях перед кустом цветущего боярышника. Услышав вопрос Эйлан, она обернулась и нечаянно уколола палец о шип. Синрик подошел к Диде и поцеловал пораненный палец. Девушка покраснела и поспешно спросила:

– Тебе сплести венок, Синрик?

– Если хочешь. – Откуда-то из-за деревьев послышалось воронье карканье. Синрик вдруг стал серьезным. – Да что я такое говорю? Сейчас не время думать о венках.

Гай заметил, что Дида хотела спросить почему, но не спросила, – видимо, ее остановило присутствие чужого человека. Она выбросила цветы боярышника и стала собирать деревянные тарелки, из которых они ели. Эйлан и Сенара уже сплели свои венки.

– Рея рассердится, если мы забудем здесь хоть одну тарелку, – назидательно проговорила Дида. – А вы, девочки, давайте-ка доедайте пирожки.

Сенара взяла пирожок, разломила его на две части и половинку протянула Гаю.

– Мы с тобой едим один пирожок, и, значит, теперь ты мой гость, – заявила она. – Почти что брат.

– Не говори глупостей, Сенара, – отругала сестренку Эйлан. – А ты, Гауэн, не позволяй ей докучать тебе.

– Да будет тебе, – отозвался Гай. – Она мне совсем не докучает. – Он опять вспомнил свою умершую сестренку и попытался представить, как сложилась бы его жизнь, если бы девочка была жива. Поднимаясь с травы, он неловко покачнулся, и Эйлан тут же подхватила его под руку, отдав венки Диде.