Лесная нимфа - [81]

Один из них был высокий, худой, зеленоглазый и светловолосый, другой – тоже светловолосый, невысокого роста, тихий, неторопливый. Его приятель в два шага-прыжка преодолел вестибюль и уже протягивал в регистратуру голубенький листок бюллетеня, а он еще только отходил от двери. В этот момент сбежала с лестницы Татьяна. Кудряшки ее дрожали, под светлой свободной блузой все колыхалось. Парень вежливо посторонился, мельком улыбнувшись, и продолжил свое неторопливое передвижение, а Татьяна, будто ее выключили, тоже пошла вдруг тихо-тихо, с глазами внезапно расширившимися, как от испуга.

– Отдала? – спросила Люда про фотографии.

– Нет, – ответила Татьяна, в руках которой, однако, ничего не было.

– Так где же они? – не поняла Люда.

– Кто? – спросила как во сне Татьяна, и Люда рассердилась:

– Кто?! Слоны! Ты что? Фотографии где?

– Отдала… – промямлила Татьяна, поворачиваясь, как подсолнух, вслед тому парню, и Люда недоверчиво подумала: «Влюбилась?! Неужели это бывает так?», а потом ей стало смешно, потому что если Татьяна и влюбилась с первого взгляда, то выглядело это у нее абсолютно по-детски, тем более что ничего особенного, с точки зрения Людмилы, в том парне не было. Другого, высокого, она нашла куда более симпатичным.

Люда посмотрела на него. Он как раз взял больничный лист и теперь прятал его в карман джинсов. Карман был тесный – парень, стараясь не помять листок, поднял худые плечи и страдальчески свел брови. При этом у него была какая-то извиняющаяся улыбка, и, увидев ее, Людмила вдруг вспомнила, где его встречала. Вот так же он улыбался там, на станции Линда, когда его друзья оставили наконец неразговорчивых девушек и подошли к Катерине Долининой, а Олечка, дочка Вали Сазоновой, вдруг с чего-то расплакалась в своей коляске, и этот парень, единственный из всей четверки, оглянулся. Люда вспомнила даже, что она подумала в тот миг, с неприязненной жалостью глядя на его пьяное, доброе, расплывшееся лицо: «Надо же… а улыбка какая хорошая…»

Но сейчас Люда не столько обрадовалась тому, что наконец-то ей встретились эти двое (второго она тоже тотчас вспомнила), сколько удивилась и испугалась. Она встревоженно посмотрела на Татьяну, в ее непривычно огромные, напряженные глаза, и поняла, что Татьяна тоже узнала этих парней, может быть, даже раньше, чем она сама.

Те шли к выходу. Высокий, все еще возясь со своим карманом, прошел первым, а тот, другой, обернулся и внимательно посмотрел на Таню.

– Это они? – возбужденно шепнула Людмила, хотя парни, конечно, никак не могли бы ее услышать.

Таня смотрела на нее с выражением затаенного опасения, непонятного Люде.

– У тебя той бумажки с телефоном нет с собой? – спросила Люда, роясь в сумочке. – Я свою куда-то задевала.

– Какого телефона? – голос Татьяны стал напряженным.

– Какого, какого… Натальи Сергеевны, какого же еще?

– Зачем? – совсем уж неприветливо произнесла Таня.

– Не строй дурочку! – Люда раздраженно пошла к выходу. – Это же они, сама видишь!

– Так сразу и доносить? – Голос Татьяны… или это не ее голос? Ну до того чужой!

– Танька, ты что? – Люда даже остановилась. – А если они преступники?

– А если нет?

– А если да? Наталья Сергеевна во всем разберется.

– Подумаешь, бомжиху какую-то… а теперь им всю жизнь!.. – Татьяна неожиданно всхлипнула.

– Танечка… – жалобно сказала Люда. Может быть, если бы Татьяна сейчас настаивала на своем, если бы… Но та махнула рукой и выскочила за дверь.

Люда растерялась. Она не поняла, что произошло с подружкой. За что та обиделась? Ведь если этих парней ищут, надо помочь их найти. Не виноваты – значит, ничего им не будет. Наталья Сергеевна ведь ясно сказала тогда: «Я бы очень хотела, чтобы эти ребята оказались ни при чем». Чего же Татьяна?..

Люда пожала плечами и вышла. На крыльце Тани не было. И на улице не было. След простыл. Люда пооглядывалась, пооглядывалась и снова начала искать телефон Натальи Сергеевны.

Телефон-то она нашла, но следователя не оказалось на работе. Люда, со свойственной ей тихой настойчивостью, звонила весь день, потом весь вечер – уже домой. И, выбегая к автомату, набирала заодно и Танькин номер. Никто не отвечал, хотя дважды телефон оказывался занят. «Странно…» – ничего не могла понять Людмила. В очередной раз вернувшись домой, она просмотрела телевизионную программу. Передачи, которую ведет Танина мать, сегодня нет… И вспомнила: да она же уехала, только завтра вернется! Но где Татьяна?

Уже в двенадцатом часу ночи Люда наконец-то дозвонилась до Натальи Сергеевны. Голос у той был усталый, печальный, однако от Людиного известия словно бы проснулся и помолодел. Когда, пообещав прийти к ней завтра, Люда повесила трубку, она еще какое-то время постояла, глядя в темноту тихого теплого вечера. Наталья Сергеевна нравилась ей: такая милая, глаза грустные, но красивые. На милиционера даже не похожа, дочка у нее забавная, Люда вспомнила их встречу в пионерском лагере и так, с улыбкой, набрала на всякий случай номер Татьяны.

На этот раз ей ответили – не скоро, но ответили. Голос у Татьяны был какой-то перепуганный.

– Да? Кто это?

– Что ты, Тань! Это я. Где ты была, я весь вечер названивала!