Леса моря. Жизнь и смерть на континентальном шельфе - [9]

Пока мы стояли у основания утеса, омары в сетке у Нэда немного поутихли. Воздуха у каждого из нас оставалось еще на несколько минут. Нэд указан на усеянный камнями отлогий склон, спускавшийся в текучую темноту. Я кивнул. Нам обоим хотелось увидеть, где он переходит в ровное дно.

Держа в руке сетку с омарами, Нэд посмотрел на свой наручный компас и оттолкнулся. Я последовал за ним, наблюдая за игрой света, испускаемого его фонариком. Его луч осветил казавшийся бесконечным скалистый сад, полный всяких экзотических форм и красок. Мы были похожи на астронавтов, медленно передвигавшихся по какой-то фантастической планете, освещая прожектором ночную тьму. За маленьким движущимся кружочком света была зеленоватая пелена, поглощавшая все яркие краски, как только луч проносился мимо.

Без фонарика, даже внимательно вглядываясь в окружающий нас ландшафт, удалось бы увидеть лишь несколько оттенков красок, от серо-зеленого к черному. Толща воды над нами поглотила самый яркий участок спектра, но, освещенные искусственным светом, организмы, населявший скалистый склон, обнаружили свои настоящие краски. Они окружали нас со всех сторон, образуя густые скопления, встречающиеся лишь в немногих естественных биотопах на Земле. Краски здесь не столь разнообразны и насыщены, как на тропических коралловых рифах, но. в радиусе нескольких ярдов виднелись многочисленные оттенки желтого, оранжевого, красного и пурпурного цветов. Хотя большинство этих форм и похоже на растения, но на самом деле это животные, либо обособленные, либо объединенные в колонии, растущие вертикально или покрывающие скалы, как мох. Эти существа как нельзя лучше отвечают нашим представлениям о биосфере как о тонкой оболочке жизни, туго натянутой на поверхность земного шара.

Я остановился на минутку и, лежа на дне в нескольких дюймах от скалы, стал наблюдать за небольшим голожаберным моллюском, грациозно занимавшимся воспроизведением себе подобных. Это покрытое пятнышками кремового и лимонного цвета существо, не встревоженное фонариком Нэда, плавно передвигалось туда и назад, оставляя за собой тонкую, прозрачную нить, которая в виде петель и завитков приклеивалась к камню. Внутри нити, состоявшей из плотного слизистого вещества, находились сотни, может быть, тысячи крохотных, похожих на жемчужинки яиц. Спустя много дней они превратятся в микроскопические подвижные личинки — молодь этого вида. Еще некоторое время они будут плавать внутри своей цитадели, защищающей личинки от большинства пасущихся животных и хищников, которым, вероятно, не по вкусу этот слизистый защитный покров. Затем, когда личинки достигнут пика своей крошечной силы, они каким-то непонятным образом освободятся из своего желейного заключения (возможно, некоторые виды растворяют или усваивают его при помощи ферментов) и присоединятся к несущемуся в водовороте планктону.

Теперь личинки стали частью огромного дрейфующего мира. Голожаберные моллюски и несметное количество других существ, непохожих друг на друга и все же, как ни странно, функционально одинаковых, мерцают в воде, затягивая бесконечно малые частички пищи — главным образом одноклеточные водоросли — в водовороты, создаваемые крохотными, кругообразно расположенными, быстро вибрирующими волосками — ресничками. Побуждаемые заложенными в них инстинктами, возможно, реагируя на освещенность, температуру и давление, эти дрейфующие младенцы моря способны перемещаться только в вертикальном направлении. Они не могут двигаться против потоков воды, образующих горизонтальные течения. Пассивно передвигаясь и выжидая, личинки таким образом претворяют в жизнь заложенное в них стремление к расселению. По мере того как личинка будет расти, она станет активнее входить в свою новую роль: опробовать дно, разведывая его самые неуловимые свойства, которые, как зафиксировано в ее полученной по наследству памяти, пригодятся ей в будущем. Некоторые личинки, подхваченные течениями, идущими от берегов экваториальной Африки, обнаружат необходимые для своего развития условия лишь в тучных мелководьях северо-восточного побережья Южной Америки, если до этого их никто не съест или не одолеет болезнь.

Когда пройдет определенное время, а условия среды (пища, температура и другие жизненно необходимые факторы) окажутся соответствующими требованиям организма, личинка претерпевает метаморфоз, превращаясь во взрослую форму. Происходят еще более причудливые изменения, чем при превращении гусеницы в бабочку. Способы питания, передвижения, адаптации к трехмерному миру теперь должны быть приспособлены к услрвиям существования в почти двухмерной среде на дне моря. Фильтраторы могут стать хищниками или некрофагами; крохотные пловцы становятся роющими или ползающими животными или просто прикрепляются к какому-нибудь месту на всю жизнь. Есть много стадных видов животных. В их личинках заложено влечение к себе подобным. Так постепенно создаются большие скопления взрослых организмов и обеспечивается возможность успешного размножения в будущем.

Однако превращение личинок вряд ли сокращает население планктонного сообщества. Существуют дрейфующие организмы другого рода, развитие которых не сопровождается сменой образа жизни. Они никогда не поселяются на дне моря. Такие постоянные жители открытого моря известны под названием голопланктона (от греческого слова holos, что значит «целый», «весь»), в отличие от меропланктона (означающего «частично планктонный»), в состав которого входят личиночные формы животных.