Лес - [11]

Альвар нехотя повернул голову к Ситу:

– Хочешь знать, что было дальше?

Мальчишка в ответ неуверенно кивнул.

– Пылевики только в одном просчитались. За декаду до этого в плавильнях Борра произошла авария. Поэтому ко времени нападения большую часть слитков так и не успели спустить в лагерь рудокопов. И теперь то, ради чего этот набег и был задуман, оставалось на верхних складах под охраной гарнизона, – Гунн-Терр легко поднялся со своего места, расколол о колено несколько увесистых веток и по очереди бросил их в огонь. – Так-то лучше будет, – он отряхнул ладони и вернулся на свое место. Костер жадно затрещал, всполохом взметнулись искры, разгоняя дым, повисший причудливым грибом над их стоянкой.

– Не дожидаясь рассвета, степняки полезли в атаку, – наконец продолжил свой рассказ Гунн-Терр. – Бой шел весь день напролет. Степняки давили плотно, без перерывов, не давая защитникам передыха. Убитых сменяли свежие сотни. Рассказывали, что к вечеру все подножие скал было усыпано телами, а серые камни стали бурыми от запекшейся крови. Атаки прекратились только под самую ночь: в темноте по скользким камням особо не попрыгаешь! – альвар недобро хмыкнул. – Однако и в гарнизоне живых сотни две всего осталось. А тех, что к утру меч поднять смогли, и того меньше… Чуть рассвело, посланцы от их главного прискакали. Смекнули, кобыльи дети, что нахрапом укрепления не взять. А времени-то все меньше остается. Три-четыре дня – и подмога к защитникам подоспеет. А им еще слитки сверху спускать, да и схорониться с доверху гружеными обозами в степи – не то что налегке…

Альвар расшнуровал горлышко своего бурдюка и сделал несколько добрых глотков. Вытер тыльной стороной ладони губы, аккуратно зашнуровал бурдюк и только после этого продолжил:

– Пожалели, видать, скотоводы, что раньше времени рудокопов перерезали. На своих горбах пришлось бы теперь слитки со скал спускать. Ну да ладно! – альвар махнул рукой. – Разговор не о том. Так вот, посланцы вождя передали на словах, что, мол, кто сложит оружие, тому позволят без препятствий пройти в сторону Города. Остальным – как полагается, смерть, – Гунн-Терр помолчал немного, словно подбирая слова. – Ну, как я уже говорил, гарнизон смешанный был. Воины Борра, понятное дело, и слушать не стали. А вот стражи городские задумались. Видать, решили, что погибать за чужие рудники им не с руки будет. Ну, – Гунн-Терр снова замолк, потом нехотя добавил: – Доминия им судья. Как бы то ни было, побросали они оружие и вниз спустились. Даже раненых своих не взяли. Один Гор Рубака остался. Но это его потом так называть стали.

– И что, – не удержался от вопроса Сит, – степняки слово свое сдержали? – Мальчик давно уже пересел поближе к альвару. – Вот так вот просто: раз – и отпустили?

– Ага, – кивнул альвар, – сдержали. Только сначала глаза выкололи и руки поотрубали. Но ноги, как и обещали, оставили – иди не хочу, на все четыре стороны.

Ник и до этого слышал подобные рассказы от Рона, Валу да от того же Шептуна. Но воспринимал их не то чтобы не всерьез, а как-то отстраненно. Вроде каких то страшилок, которые если когда-то где-то и случались, то так давно и далеко, что не имели к теперешней реальности никакого отношения. А вот сейчас он отчетливо понял, что это самая что ни на есть реальность. Что события эти самые, что ни на есть настоящие, не придуманные и, хуже того, вполне заурядные в этом Мире.

Ему вдруг стало страшно. Наверное, впервые в жизни так страшно. Ник испугался самого себя. Он с ужасом почувствовал, как его изнутри захлестывает горячая волна первобытной ненависти. Где-то глубоко, на самом дне его сознания, о котором он до сегодняшнего вечера и не подозревал, заворочалась, расправляя мохнатые плечи, здоровенная обезьяна с огромной сучковатой дубиной, готовая крушить без разбора всех и вся, кто не в ее стае. Ник вдруг с пронзительной ясностью осознал, что теперь мир безвозвратно раскололся для него на своих и чужих. И он готов убивать. Всех этих так называемых хомо сапиенсов, скрывающих под личиной разумности свою звериную дикость, злобу и бессмысленную жестокость, несвойственную даже хищным животным.

Ник почувствовал на себе пристальный взгляд и быстро повернул голову. Гунн-Терр смотрел на него внимательно, чуть склонив голову, будто изучая. Это длилось долю секунды, затем альвар отвел взгляд, и его лицо вновь обрело отстраненную невозмутимость.

– Ты мне об этом не рассказывал, – произнесла молчавшая до этого Клео.

– Может, и зря, что не рассказывал, – хмуро ответил Гунн-Терр. – Может, тут бы сейчас и не сидели.

– Да ладно вам, – встрял Сит. Глаза мальчишки горели в ожидании продолжения истории. – Даже глупому желтобрюху понятно, что степнякам верить нельзя. Да, Шептун?

– Все тебе ясно, все тебе понятно, – Шептун тяжело вздохнул и закашлялся. – Лес тебя побери! Подай-ка мне лучше бурдюк с водой, что-то совсем в горле пересохло.

Сит резво вскочил, пошарил в заплечном мешке и вытащил из закромов сразу два бурдюка. Один дал Шептуну, другой протянул Гунн-Терру:

– А что ты там про Рубаку Гора говорил?

– Гор в то время простым воином был. Молодым, да уже тогда смышленым. Защитников, еще способных биться, всего-то десятков пять осталось, не больше. Кто спать лег, кто доспехи к последнему бою правил, а кто и Ушедшим Прощальную песнь запел.