Лес потерянных - [89]

— Леомидо? Где Леомидо?! — переполошилась Окса.

Вплоть до этого момента Драгомира питала крошечную надежду вновь увидеть брата. Фолдингот ведь мог ошибиться… Но теперь все рухнуло. Фолдингот не ошибся. Он никогда не ошибался.

— Где Леомидо? — повторила Окса.

— Леомидо не вернется, — севшим голосом произнесла Драгомира.

— Но… Этого не может быть! — Реминисанс еще крепче обняла Зоэ.

На Беглецов в одночасье обрушились изнеможение и боль, выворачивая душу по мере того, как до них доходил смысл этой ужасной новости.

Взволнованный Абакум подошел к находившейся на грани обморока Драгомире, и тут раздался оглушительный грохот. В воздухе образовалось странное сияние из золотистой пыльцы, и раздался протяжный голос.

— Феи-Без-Возраста… — прошептала Окса.

Из центра сияния метнулась черная точка. Развернув большие крылья, ворон облетел гостиную и сел у ног девочки.

— Юная Лучезарная, Беглецы, существа из Эдефии, примите мое глубочайшее почтение и вечную благодарность от всех обитателей картины! — сказал он.

Слова вылетали из его клюва вместе с обычными для него облачками черного пара, величественно плывшего к потолку.

— Где Леомидо? — опять спросила Окса.

— Застень крови Лучезарной, сын Малораны и Вальдо, брат Старой Лучезарной Драгомиры, Изменника Ортона и Реминисанс не существует более, — сурово сообщил ворон.

Беглецы впали в ступор. Несколько секунд все пребывали в глубоком недоумении. А потом взоры всех присутствующих обратились на Драгомиру и Реминисанс, причем глаза последней стали большими, как плошки.

51. Тяжелая правда

— Что ты несешь? — пролепетала Окса. — Ты сбрендил? Стал таким же психом, как Сердцевед?

Наклонившись к птице, она вознамерилась взять ее на руки. Но ворон оказался столь же нематериальным, как привидение. От прикосновения его силуэт превратился в темное облачко, через несколько секунд вновь обретя форму.

— Ваши сердца не готовы это принять, но все, что я сказал, — правда, — заявил он.

С этими словами ворон ринулся в приоткрытое окно.

— Но ты не можешь вот так просто улететь! — возмутилась Окса.

— Феи-Без-Возраста вам все расскажут! — донесся голос ворона. — Прощайте!

Окса издала вопль, в котором смешались злость и досада. Она поискала глазами отца и увидела его совершенно сломленного, сидящим на полу, зажав голову руками.

Потом девочка поглядела на Реминисанс, ты была в ужасе. Женщина зажала ладонью рот, словно подавляя крик. А у стоявшей рядом с ней Зоэ были совершенно остекленевшие глаза человека, пребывающего в шоке.

Сияние в центре гостиной стало ярче, и раздался ясный и суровый голос:

— Наше почтение Юной Лучезарной и Беглецам, включая и того, что отдал жизнь в картине. Не надейтесь на его возвращение, примите его выбор.

— Его выбор?! — взорвалась Окса. — А что, у жертвы есть выбор?!

— Леомидо никто не приносил в жертву, — ответила Фея-Без-Возраста к вящему изумлению Беглецов. — Он мог покинуть картину вместе с вами. И если он остался там, то по своему выбору.

Реминисанс с Драгомирой застонали.

— Что это еще за история насчет Застеня крови Лучезарной и брата Ортона и Реминисанс? — глухо спросила Зоэ.

Фея-Без-Возраста ответила не сразу. Сияние дрогнуло и чуть потемнело. Потом снова раздалось тихое потрескивание, и яркость восстановилась.

Голос опять заговорил.

— Отец Реминисанс и Ортона, Осий, был близким другом семьи Лучезарных, и дети обеих семей росли практически вместе. Но когда дружба Леомидо и Реминисанс превратилась в сильную любовь, все покатилось под откос. Лучезарная Малорана с Осием сделали все возможное, чтобы их разлучить. Но тщетно. Одновременно с этим амбиции Осия росли. И тогда у него возникла дьявольская мысль открыть Ортону одну тайну, которая позволила бы Осию манипулировать сыном, подпитывая обиду, которую эта тайна, естественно, вызвала у Ортона. Малоране, даже не подозревающей, что последствия этого деяния приведут к Великому Хаосу, не оставалось ничего другого, как подтвердить Ортону то, что ему поведал Осий: тайну его рождения и сказать о своей любви к нему и его сестре-близнецу Реминисанс. Любви матери к своим детям.

— Нет! — возопила Реминисанс. Лицо пожилой дамы исказилось от осознания этой жуткой истины.

— Никто об этом даже не подозревал, — продолжила Фея-Без-Возраста. — Оба были произведены на свет в строжайшей тайне, плоды связи совсем юной Малораны с Осием. Потом она вышла замуж за Вальдо и два года спустя родился Леомидо. Близнецов Ортона и Реминисанс сразу после рождения забрали Осий и его жена, которая была бесплодна.

— Вот это да… — выдохнула Окса. — Выходит, если я правильно поняла, бабуля, Леомидо, Ортон и Реминисанс — братья и сестры?

Сияние дрогнуло и замерцало.

— Единоутробные братья и сестры, если быть точным, — уточнила Фея-Без-Возраста. — Но не суть важно… Родство, безусловно, существует. Когда Ортон услышал это непосредственно из уст той, что была его настоящей матерью, его поведение полностью изменилось. Он всегда жил в тени отца, грозного Осия, который не упускал случая унизить сына, чаще всего ставя ему в пример Леомидо. Ортон был слишком ранимым юношей, чтобы выдерживать требования и амбиции такого отца, как Осий. И следствием этой его неприспособленности стала колоссальная обида на Малорану. Раз биологическая мать не захотела его, значит, считала его недостойным быть ее сыном. Сыном Лучезарной… Леомидо имел на это право, а он, Ортон, нет. Вот что он думал, и эта убежденность быстро сделала его холодным, как мрамор. Некоторые истины могут сломить человека. Или сделать их несгибаемыми… Подпитываемые обидой, первоначальные страдания Ортона превратились в острую жажду мести. Для начала он принял участие в проведении Любовного Отворота сестры, Реминисанс, что было одновременно и способом показать отцу, что он такой же жесткий, как и Осий, и способом причинить боль Леомидо.