Лепила - [19]

Это направление тоже придумали «там». Как и все, начиная с идеи самой организации. Правильнее сказать, она (клуб, организация, община – как хотите) была придумана специально под этот кровавый проект. Думал ли он, оставшись в конце девяностых без постоянного дохода, что спустя всего несколько лет будет не просто богат, но сможет вершить людскими судьбами. Как когда-то вершили его судьбой: унижали, били и тут же приближали к кормушке, отнимали и неожиданно возвращали свободу, бросали в огонь и вытаскивали оттуда, уже опаленного и почти обезумевшего. Целых два года! Если бы не его внезапно открывшийся дар, лежал бы он сейчас на дне вонючей реки с перерезанным горлом или гнил бы с пулей в голове в безымянной могиле, расстрелянный за предательство.

Все, что было потом, казалось ему серым шлейфом, тянувшимся сквозь череду относительно безбедных лет. Они мелькали, а он искал себя в этом искусственном обществе: работал, учился, пытался завести семью, притворялся хорошим, делал вид, что такой же, как все.

Но что бы ни происходило в его жизни, он всегда помнил, откуда тянется этот серый шлейф. Из той самой воронки, от того самого пласта, что был вырван из земли, как он – из плена ненавистных головорезов. Стоп! А разве сам он не был одним из них? Разве не убивал, не заставлял несчастных выполнять чужую преступную волю. Значит, он тоже ненавистный… Тогда его спасли чужие доллары и тот самый паспорт, выданный ему словно пропуск в новую жизнь.

Его разыскали, когда он, потеряв свой мелкий бизнес, готовился к самому худшему. Тогда ему действительно было все равно, наступит ли завтрашний день, будет ли на его столе еда, сможет ли он выйти на улицу. Он лежал один на продавленной кровати в пустой квартире и смотрел в потолок. Готовился к худшему.

Есть такое состояние – отчаяние. Именно оно тогда полностью овладело всем его существом. Стечение обстоятельств заставило выбирать – жить ему дальше или умереть в одиночестве. Даже завидные и вполне действенные суперспособности в какой-то момент потеряли свою силу. Как ни старался он воздействовать на компаньонов, кредиторов и всех тех, от кого зависела его деловая судьба, ничего не получалось. Все смотрели на него как на неизлечимо больную, а значит, совершенно бесполезную особь, обреченную на заклание. Он и сам готов был смириться, не понимая до конца, что происходит.

Наверное, любая сила подпитывается духом своего проводника. Там, в дебрях Меконга, ему нужно было выжить, и поэтому он весь, без остатка, был нацелен на спасение. Оттого и энергетика его была напряженной, воинственной, готовой к действию.

Сейчас же он расслабился, уверовал в свою недосягаемость. Тем более что поначалу дела шли вполне успешно. Вместе с тем успокоились и его каналы, да так, что перестали вырабатывать необходимую для экстренного случая энергию. И вот, когда настала жизненная необходимость воздействовать на противника, «боезапаса» в наличии не оказалось.

Такой вывод он сделал сам, исходя из своих скудных познаний в области физики, биологии и прочих практических наук. Вывод невеселый, но очень правдоподобный.

Третье рождение пришло через почтальона, вручившего ему (лично в руки!) приглашение на «встречу институтских друзей». Он пошел, хотя бы для того, чтобы просто нормально поесть и немного выпить. В приглашении было указано дорогое кафе, но он был уверен, что денег с него не потребуют – такие вещи оговариваются заранее. Была и еще одна тайная надежда: может, кто-то из однокашников поможет ему с работой или даст взаймы.

Но по указанному адресу никакого сабантуя не оказалось. Внимательнее вглядевшись в приглашение, он неожиданно с ужасом понял, что неправильно разглядел дату: банкет отгремел накануне. Раздосадованный, он уже собрался было уходить, как вдруг поймал на себе пристальный холодный взгляд. Не узнать этого человека он не мог: та же осанка, та же короткая стрижка (разве что волосы совсем седые) и главное – эта противная родинка…

То, что это была случайность, он, конечно, не поверил. Однако все говорило о том, что это рандеву – не мастерски срежиссированная постановка, а самый что ни на есть промысел его величества Случая: и выражение лица старого знакомого с заметно округлившимися глазами, и замерший в руке бокал с напитком, и его нелепые (а вовсе не дежурные) на первый взгляд вопросы о жизни, семье и работе. Уж кто-кто, а бывший пленник хорошо знал повадки своего мучителя. Здесь реакция была натуральной.

От этого становилось еще тревожнее. Саймон вцепился в него мертвой хваткой. Он щедро угостил своего «старого знакомого», потащил с собой в отель, в котором остановился, будучи в России «по делам». Снова подливал и все время пытался выведать, с кем же на самом деле он встретился на этот раз. Наконец, поняв, что русский не представляет опасности и, более того, находится в бедственном положении, немного расслабился.

«А ты везучий. Судьба, как видно, не меняет своих планов. Я ведь тогда задумал отпустить тебя. Мои ребята должны были оставить тебя в Пномпене, снабдив деньгами и документами. Я бы нашел тебя позже. Но помешала эта проклятая бомбежка. Кто знал, что появятся самолеты и вздумают обстрелять нашу машину. Когда мы приехали на место и нашли только два трупа, решили, что третий утонул в реке. Вместе с тобой я похоронил и свои планы. Если бы я знал, что ты выжил, давно бы разыскал тебя. Как я рад нашей встрече, Олег!» «Артур». В глазах Саймона вспыхнул огонь гнева и восхищения одновременно.