Лепила. Книга третья - [2]

Пока наш путь лежал на запад, практически в противоположную сторону от нужного нам направления, судя по карте, примерно в лиге от города песчаную пустыню сменял каменистый грунт невысокого плато, на котором следы наших колес будет куда сложнее различить, чем на песке, где их разве что слепой не увидит. Это самое плато издавна притягивает любителей трофейной охоты, так что наш путь туда идеально вписывается в озвученную легенду. Богатые заносчивые придурки поехали на охоту — расступись, чернь! У публики, которую мы изображали, принято вести себя именно так. Нагло, беспардонно и вызывающе. Вот пусть именно так и думают.

По плато вдоль самой его границы мы планируем двинуться в южном направлении и там на первом же удобном съезде вернуться обратно на песчаную равнину. Отсюда движемся на восток-юго-восток, примерно в направлении южного края отрога горного хребта, не дающего проехать по прямой из Харенга в Аш. Держим глаза открытыми, постоянно меняемся за рулем и находимся в боевой готовности.

* * *

Местность здесь какая-то странная. Кругом камни, низкие скалы, но все это занесено слоем песка. Местами ветер полностью выметал песок, обнажая скальное основание, в других местах же наметались целые дюны. Машина шла небыстро, километров двадцать в час, сидевшему на водительском месте Наю вовсю приходилось вертеть рулем, ведя машину в объезд высоких дюн и объезжая крупные камни. Но вот, наконец, впереди показалось плато, ветер вымел почти весь песок с ближайших к нему пары сотен ярдов, машина пошла ровнее, уже не соскальзывая по песку вбок на склонах. Подъем мы нашли достаточно быстро, интерактивная карта континента показала его точно, всего-то фарлонг в сторону, и перед нами широкий каменистый распадок, напоминающий русло высохшей реки, по которому фургон не торопясь поднялся на плато.

Контраст с пустыней внизу был разительный. Там только голый песок, камни и редкие чахлые кусты местного саксаула, здесь же будто царство зелени. Присмотревшись, становилось понятно, что зеленым все это казалось только по сравнению с серо-желтым царством там, внизу. Под колесами были камни, местами песок, однако, растительность здесь имелась. Вон высокие кактусы, похожие на мексиканские, вон какие-то колючие кустики с узкими зелеными листиками, а там вдалеке растет натуральный баобаб. Живности тоже хватало. Шустрые ящерицы сновали по камням, мимо пролетел здоровенный совершенно черный мохнатый шмель, в небе кружили хищные птицы, вдалеке в мареве виднелось стадо каких-то рогатых копытных типа антилоп. Просто на плато есть вода, потому и жизнь здесь куда более богатая, чем в пустыне.

Най взял левее, стараясь, чтобы на пути попадалось как можно меньше песчаных участков, и неважно, что через несколько часов ветер заметет все следы. Наша машина, оружие и снаряжение — это слишком большой соблазн для криминальных элементов, процветающих в подобных местах. Ставлю сотню талеров против дырявой шляпы, что лейтенант, которого мы шуганули, вовсю ведет делишки с контрабандистами и прочими бандитами, да и досмотр был ему нужен, чтобы оценить, что можно взять с наших трупов. Так что, если по нашим следам еще не пустили ищеек, в самое ближайшее время они исправятся. Лейтенант очевидный блатной тупица, что привык сшибать деньгу с проезжающих купцов, а также потрошить заезжих богатеев. Для таких мы — идеальная добыча. Мутные иностранцы, у которых здесь ни власти, ни влияния, иначе уважаемые люди ему бы заранее сообщили. Другими словами, случись что с нами, максимум — это поднявшийся где-то в верхах вой, что до низу вряд ли докатится. Даже если докатится, у них железный отмаз: приехали какие-то борзые и дерзкие, казенный шлагбаум испортили, полгорода своим ревуном напугали, да еще и сунулись в дикие земли без проводника. Беда с такими. Лейтенант же у нас видел огнестрел, что здесь стоит в десятки раз дороже, чем у нас. Двустволка за десять талеров здесь превращается в три-четыре сотни звонкой золотой монеты. Да и сам фургон ценность представляет, тысячу талеров за него запросто можно получить. Потому местный криминал просто обязан за нами увязаться, либо я окончательно потеряю веру в человечество.

Я постоянно мониторил окрестности в магическом зрении, пока никакой опасности не было заметно. На крыше устроилась пара орков с оптическими приборами, обозревая окрестности. Все-таки мой предел — это полторы мили при самых благоприятных условиях, они же запросто разглядят врагов на вдвое большем расстоянии на этом прозрачном воздухе. Фургон шел вдоль края плато, снизу нас заметить было невозможно. Там, где можно было укрыться за торчащими над краем скалами, мы приближались к краю, останавливались и присматривались. На второй такой остановке в люк на крыше свесился Сар, один из моих названных младших братьев:

— Майк, поднимись, будь добр.

Раз просят, поднимусь. Я влез по практически вертикальному трапу на крышу и, пригнувшись под нагревшейся на солнце маскировочной сеткой, подошел к наблюдателю, на которого указал рукой Сар.

— Семп, что там? — спросил я у него. Сейчас наблюдателем работал командир первой пятерки.