Леопард в изгнании - [3]

Гризайль зажег от углей лучину и затеплил свечи в канделябре, который потом подал хозяину. Де Сад швырнул шляпу и плащ на пол, молча взял канделябр и пошел в глубину дома.

Этажом выше было так же темно и холодно, как на кухне и в галерее, поскольку, хотя де Сад и пользовался славой вольнодумца, он не был сибаритом и его страсти не имели ничего общего с удовольствиями. Сейчас же он проследовал дальше, в более обитаемые помещения.

На четвертом этаже старого дома тянулась анфилада комнат. Если открыть все их двери, то получался длинный зал, пригодный для танцев или карточной игры. Некогда полы здесь были покрыты паркетом из редкого дерева, но годы небрежения почти уничтожили его красоту. Что не уничтожили протечки, пожары и грубые тяжелые башмаки, было надежно запечатано Искусством Магии.

Герцог вошел в первую из череды комнат и зажег свечи в настольных канделябрах. Здесь не ощущалось смены дня и ночи — окна были забраны тяжелыми занавесями, а стекла закрашены черным, чтобы мир не мог видеть творившееся тут. Несколько курильниц были расставлены в комнате, в камине горел слабый огонек — и так каждый день в течение девяти месяцев в году. Самому де Саду было наплевать на комфорт, но его драгоценные книги и манускрипты не должны были пострадать от сырости. Резная конторка, несколько запертых шкафов с редкими и любопытными книгами да пара прочных столов — вот и вся обстановка комнаты. На одном из столов красовался перегонный куб в окружении прочих диковинных приборов для дистилляции жидкостей, а еще всякие коробочки и бутылочки, каждая из которых была собственноручно помечена де Садом.

Едва ощутимый на кухне горьковатый запах здесь висел почти осязаемой пеленой — мерзкий, сродни запаху разложения, но только еще более резкий и словно обжигающий. Из дальней комнаты донесся хриплый стон — ветер? животное? человек? Де Сад, не обратив на странный звук никакого внимания, подошел к камину, подбросил совком углей и начал быстро, нетерпеливо раздеваться.

Из сундука у стены колдун достал накидку из грубого домотканого полотна, расшитую тонким шелком. По краю шел орнамент в виде языков пламени и каббалистических знаков, а сзади на фоне треугольника из черного шелка была вышита серебром козлиная голова с рубинами вместо глаз. Казалось, драгоценные камни светились сами собой. Де Сад набросил накидку на плечи и так, полуодетый, рылся в сундуке, пока не нашарил то, что искал, — плеть с рукоятью из человеческой берцовой кости, обтянутой черной кожей. В кончики длинных кожаных хвостов были вставлены свинцовые шарики, наносившие жертве страшные раны.

Герцог отнес плеть на стол и отложил в сторону, чтобы приготовить странный напиток. Он насыпал в серебряный кубок шоколаду, добавил туда порошок из высушенных жуков и несколько капель гашиша. Затем долил до половины красного вина, настоянного на полыни, и маленьким золотым венчиком взбил смесь в пену. После этого, взяв кубок и плеть, прошел в соседнюю комнату.

В центральной комнате, от пола до потолка обтянутой черным бархатом, единственным источником света была лампада из красного стекла на северной стене, под перевернутым распятием. Поставив на алтарь кубок и положив рядом с ним плеть, герцог взял свечу, зажег ее от лампады и медленно двинулся по кругу, зажигая курильницы и свечи, обрамлявшие несколько алтарей поменьше вдоль стен комнаты.

Здесь была Черная Дева, коронованная звездами… лицо ее искажала сладострастная усмешка, а руками она поддерживала обнаженные груди. Рядом с ней стояла странная фигура — полукозел-получеловек. Между его рогов пылал факел, а из чресл поднимался чудовищный фаллос в виде двух переплетенных змей. За ним виднелось изображение Люцифержа Рофокало, Владыки Здешнего Мира, триумфально взмывающего из огня на черных крылах.

Теперь в хорошо освещенной комнате фигура на перевернутом распятии была ясно видна. Тело распятого покрывали глубокие алые рубцы, а терновый венец охватывал голову… осла с разинутой в реве пастью.

От курильниц стал завитками подниматься к потолку дымок, наполняя комнату ароматом мяты, белены, паслена и дурмана. Герцог окинул взглядом помещение и довольно усмехнулся. Если бы о существовании этой комнаты стало известно, ему грозила бы смерть, ибо существовали вещи, которых не потерпело бы даже Корсиканское Чудовище, ныне правящее Францией. Но в скором времени, даже если грешки де Сада и станут известны миру, это уже не будет иметь никакого значения, поскольку труды последних двух лет, в течение которых он тщательно исполнял обряды и приносил жертвы, завершатся сегодня ночью последним, финальным жертвоприношением.

Отвернувшись от алтаря, де Сад ощупью нашел в стене потайную дверь, спрятанную за тяжелым бархатом. Отодвинув задвижку, он ступил в маленькую келейку.

— Как вы чувствуете себя нынче вечером, сестра Мари? — с искренним интересом осведомился он.

Женщина в келье жалобно застонала и буквально вывалилась наружу, на свет. Ее блеклые волосы были грязны и спутаны, обнаженное тело покрывали гноящиеся раны. Она была девственницей — важнейшее условие для любого жертвоприношения. Незаконная дочь некоего английского лорда, который пристроил ее на воспитание в монастырь Сакре-Кер. Де Сад сумел забрать ее оттуда три месяца назад.