Леонора. Девушка без прошлого - [146]

Она уставилась на свои руки в пятнах рыжей грязи.

– Он грозил забрать детей! – пронзительно крикнула она сквозь шум непогоды, признавая свое поражение.

Джеймс остановился, но не обернулся.

– Детей… – простонала она и беспомощно ударила кулаком по грязи.

Джеймс повернул голову.

– Каких еще детей? – нахмурив брови, холодно спросил он.

«Не говори ничего. Прекрати немедленно! Отпусти его».

Но страх потери и пустота уже хватали ее своими когтями.

– Аборигенов! – крикнула она. – Если я брошу его, Алекс отошлет отсюда всех местных детей.

Повисшая тишина была похожа на аркан. Ее осмотрительность не сработала – она произнесла вслух то, что не должна была говорить. Пути к отступлению были отрезаны, и того, что будет дальше, уже не остановить.

Джеймс вернулся. Она тихонько всхлипывала, опустив голову, – ее терзали раскаяние и собственная слабохарактерность. Он наклонился и, осторожно взяв ее за плечи, поднял на ноги.

– Я пыталась уйти! – крикнула Леонора, не глядя ему в глаза. – Я просила развода. Но потом из миссии приехали за детьми, и я увидела… Я не могла позволить ему сделать это, Джеймс. – Колени ее подкашивались, но он держал ее за плечи, не давая упасть. – Я знаю… мы оба знаем, что бывает с сиротами. – Она наконец посмотрела на него и почти беззвучно добавила: – И я не трушу.

Джеймс вглядывался в нее сквозь серую пелену дождя, пока не поймал ее взгляд.

– Так почему же ты мне раньше ничего не сказала?

Слезы из ее глаз потекли сильнее, смешиваясь с каплями дождя. Она схватила его за руки и попыталась потрясти их, но сил не было.

– Потому что ты выступил бы против него. А тут ничего нельзя поделать. Ничего! – Леонора понизила голос. – Он очень жестокий человек, Джеймс. – Она рассеянно теребила промокший рукав его рубашки. – Пообещай, что ты ничего не станешь предпринимать.

Но Джеймс уже утонул в глубине ее глаз, в красоте ее лица. Он обнял ее за талию и прижал к себе. Она попыталась отстраниться: ей нужно было, чтобы он все понял.

– Пообещай мне, Джеймс! – попросила она. – Пожалуйста…

Однако Джеймс ее не слышал. Он просто приник к ее губам. Ее слова, осторожность, требование обещания – все было сметено этим поцелуем, и она растаяла в тепле его тела и в настойчивости его губ.

Дождь поливал немилосердно. Вода попадала им на лица, на волосы, на разгоряченные губы. Их одежда промокла насквозь и теперь, теплая и скользкая, плотно облегала тело. Небо раскололось от молнии, которая ударила так близко, что раскисшая земля, казалось, зашипела, и это наконец заставило их оторваться друг от друга. Джеймс подхватил Леонору на руки и бросился под сень сарая.

Жестяная крыша тарахтела так, будто на нее с небес падали молотки, а не капли воды. Стены были сколочены из свежеструганных досок, все еще в зеленых пятнах и пахнущих смолистым древесным соком, промокших и удерживавших влагу. Воздух был насыщен запахами свалявшегося сена, которые были слабее у земли, но усиливались ближе к своду крыши. Джеймс поставил Леонору на ноги и снова нашел ее губы. Полумрак разрывался вспышками молний, частыми и резкими, как будто кто-то в нерешительности то включал, то выключал свет. Им с небольшим запозданием вторили гулкие раскаты грома. Шорох топтавшихся по соломе овец и лошадей доносился словно издалека.

Джеймс, уткнувшись лицом в шею Леоноры, целовал каждый ее изгиб, словно пробуя на вкус кожу, скользкую от свежей дождевой воды. «Родной…» Она потянула его мокрую рубашку и вытащила ее из штанов. Ничего не видя от поцелуев, она теребила тугие от дождя пуговицы, расстегивая одни и обрывая другие. Он зарылся пальцами в ее волосы. «Родной…»

Не отрывая губ, Джеймс сбросил рубашку, и она соскользнула на землю. Леонора целовала его мускулистую грудь, а он осыпал поцелуями ее плечи. Она отвела руки за спину, расстегивая юбку, и Джеймс решительным движением снял с нее промокшую ткань. И на мгновение замер. Они пристально смотрели друг на друга под грохот разрывавшего небесный свод грома и вспышки молний, освещавших их застывшие лица.

Джеймс нагнулся и, целуя Леонору медленно и мягко, осторожно прикоснулся кончиками пальцев к ее лицу, как будто оно было еще более хрупким, чем китайский фарфор. Она опустила руки и потянула за его ремень. Кожаная лента выскользнула через железную пряжку, издав свистящий звук, напоминавший удар старого потертого кнута. Она расстегнула металлическую пуговицу у него на талии, и тело его слегка вздрогнуло. Джеймс придвинулся ближе и провел кончиками пальцев по ее шелковой сорочке. От этого прикосновения губы Леоноры приоткрылись. Он положил ладонь ей на грудь и сдвинул узенькие бретельки. Они упали с ее плеч, и сорочка соскользнула на землю.

Джеймс обнял ее и прижал к груди, а после приподнял и уложил на сено. Под звуки бушующего снаружи ненастья их тела сплелись, а дыхание слилось воедино. Отчаянно тарахтела жестяная кровля, стены сарая вибрировали, дрожала земля – в такт ей вздрагивали Джеймс и Леонора. Мокрая кожа покрывалась мурашками от прикосновения нетерпеливых пальцев. Губы искали и находили чувствительные точки, пальцы гладили каждую складочку, каждый изгиб, нежно сжимали мягкую плоть на груди, ягодицах, внутренней стороне бедер.