Леонид Филатов - [12]

М.А.ЕРЕМИН: «У покойного Анатолия Васильевича была двойная вина. Когда Юрий Петрович в первый раз уезжал в Италию, Анатолий Васильевич ставил на Таганке „Вишневый сад“ с согласия и по приглашению Любимова. И после этого идти в этот театр... Я до последнего не верил, когда мне говорили, что Эфрос назначен на Таганку. Ребята, которые ушли, поступили благородно, и никаких разговоров на этот счет не может быть среди оставшихся, тем более что все знали обстоятельства травли на расстоянии. И знали, что их обманули...»

Ю.П.ЛЮБИМОВ: «Мне было официально разрешено лечиться. В театр сообщили, что я вернусь через 2-3 месяца, а тем временем уже был назначен Эфрос. Все время шла игра, и, конечно, люди понимали эту игру. Москва знала, что происходит».

Т.В.ВОРОНЕЦКАЯ: «Сейчас во всем обвиняют чиновников. Однако во все времена, даже самые жестокие, человек сам определял свой выбор».

Ю.П.ЛЮБИМОВ: «Одних чиновников нельзя винить. Это не сталинское время, когда грозило что-то страшное в случае отказа. Тем более Анатолий Васильевич сам пережил когда-то трудную ситуацию, когда его выгнали из Театра Ленинского комсомола. Тогда все мы его поддержали, цех поддержал. А после смерти Володи Высоцкого все близкие мне люди видели, что тут со мной творили. Было ясно, что фактически дело идет на уничтожение... Я не хочу быть злым. Думаю, что тут было сильное влияние людей, окружавших Анатолия Васильевича. Он был человек слабый, надломленный чиновниками. Было время, когда они и с ним обращались жестоко... однако потом он имел все, никто его не притеснял...»

– Юрий Петрович, почему вы решили сейчас поставить «Маленькие трагедии» А.С.Пушкина?

– Сейчас все гонятся за острыми материалами, а надо заниматься искусством. Разве не современен «Живой» —пьеса, которая пролежала двадцать один год? Конечно, спектакли стареют, дряхлеют. Уходит жизнь. Остается одна голая форма. Если есть надежда, что форма совершенна и современна, то надо обновить спектакль... Собственно, так делали и старые мастера. Они возобновляли лучшие свои работы. Конечно, это глупость, что новое – это всегда что-то лучшее. Можно в первый год сделать что-то интересное, а потом десять лет ничего подобного и не суметь сделать, Если удается создать интересное произведение искусства, то его надо беречь, чтобы оно жило дольше...

Я особенно поразился за рубежом. Когда ко мне приходили сотни людей и приносили пожелтевшие программки нашего театра. Как ни парадоксально, но там я ощутил, для скольких людей театр был духовной отдушиной. Я обижался на актеров, что они этого не понимают, вернее, недооценивают, внешне вроде приятно, а внутренне они мало ценили это. Когда появились подряд такие работы, как «Борис Годунов», «Владимир Высоцкий», стало понятно, что театр не успокаивается, а снова обретает силу. Появилась возможность идти дальше, но, конечно же, при доброй воле и самоотверженности актеров. Все время, которое у меня будет, постараюсь отдать театру... Я свои шаги сделал, актеры попросили, я приехал и работаю.

– Какие человеческие качества Леонида Филатова вам импонируют, а какие – нет?

– У него, слава Богу, есть редкое качество – представление о товариществе. А то, что я бы ему не пожелал, – он иногда бывает несдержан и становится экстремичен в каких-то своих соображениях, которые его одолевают. И тогда он считает, что безусловно прав».

Когда говорим о Леониде Филатове, понимаем, что его судьбу определил во многом театр и, конечно же, Юрий Петрович Любимов. Видимо, чтобы понять личность актера, формирование его творчества, надо хотя бы обозначить те актерские проблемы, которые возникали в театре, и понять принципы, определяющие существо Театра на Таганке.

В 1969 году, окончив Щукинское училище, Леонид Филатов пришел «показываться» на Таганку. Его отговаривали, говорили, что этот индустриальный театр не для него, что он нужен там, где мог бы создать роли с тонким психологическим рисунком. А на Таганке—одни горластые! «Там все орут» – так пугали Леонида. Однако было попятно, что Театр на Таганке—это интересно, престижно. Попасть туда и зрителям и артистам было просто невозможно. Там были Владимир Высоцкий, Валерий Золотухин, там была Зинаида Славина, знаменитая по театральной репутации на всю Москву. Там была Алла Демидова, Вениамин Смехов – к тому времени это были уже имена! «В Щукинском училище, – говорит Леонид, – все разговоры были вокруг Таганки: что там делают, кто играет?..» Какие поэты, писатели собирались на Таганке: А.Вознесенский, Б.Ахмадуллина, Е.Евтушенко! Невозможно было не хотеть в этот театр человеку, пишущему стихи, пьесы, пародии, сочинявшему песни.

Первые два года работы в театре не принесли Леониду желанных ролей. Юрий Петрович Любимов давал небольшие роли в спектаклях, а хотелось по нахальству молодому чего-то более значительного. В это время Леонид пишет пьесу «Время благих намерений» для дипломного спектакля Щукинского училища. Играли в спектакле Юра Богатырев, Наташа Варлей, Костя Райкин. Ставил спектакль режиссер Валерий Фокин, который учился на параллельном режиссерском факультете. Аркадий Исаакович Райкин посмотрел спектакль. Пьеса ему понравилась, и он пригласил Филатова на разговор. «В театре я тогда особенно занят не был, – вспоминает Леонид, – Аркадий Исаакович так мило умел разговаривать: „Ленечка, я вам предлагаю в моем театре писать, играть, то есть делать все, что вы хотите. Пожалуйста“. Разговор меня как-то вдохновил». Леонид преодолел этот соблазн, так как понимал что за Таганкой стояло время, определенная идея, режиссура.