Леон. Встань и иди - [12]

О том, кто из кофеманов какой и когда-либо пил кофе (хороший, очень хороший, отличный, суперотличный), можно полемизировать часами. Мне лично доводилось пить отличный кофе в Вене. Говорят, эту кофейню (первую в Европе), когда-то открыл, воевавший там с турками в наемном войске Запорожский казак Юрий Кульчицкий. Так вот, в киевских кафешках хороший кофе встречается крайне редко. Но Ашот откуда-то привозит сырые зерна аргентинского кофе, как-то подсушивает, обжаривает, что-то еще делает, не знаю. Однако, такого изумительного кофе ни в каком другом месте точно не подадут.

На этом месте раньше была вареничная, кстати, очень неплохая, ее знали и любили посещать и местные жители, и гости столицы. Но, за последние годы она захирела и стала превращаться в настоящую забегаловку. Однако, объявился армянин Ашот, подсуетился, нашел кому дать взятку и прибрал к рукам.

Сейчас это очень приличное заведение, нейтральная территория для пообщаться и решить вопросы. Сюда ходят люди серьезные и состоятельные. И братва не появляется совсем. Да, здесь чашечка эспрессо стоит два доллара — дороже, чем где-либо в городе, например, доктору или учителю при зарплате в шестьдесят долларов в месяц, здесь делать нечего.

Лично я — не мэн деловой и далеко не состоятельный, можно сказать, даже безработный. Живу в Святошино, совсем не центральном районе Киева, один в однокомнатной квартире, но пару посещений в неделю могу себе позволить. Денежка есть, как раз отработал третий сезон в Якутии на прииске, а сейчас — зимний отпуск.

Тянет меня сюда, когда-то в этом доме мы жили всей семьей. И знают меня здесь все, и я всех знаю. И в кафешке среди постоянных посидельцев, отношения доброжелательные, главное — не совать нос в чужие дела.

Чтобы не переться по кругу со стороны улицы Владимирской, обычно подъезжал сюда со стороны улицы Крещатик. Это был целый ритуал: на улице Прорезной одностороннее движение и поворот запрещен, поэтому, как только какая машина поворачивала направо, из какого-нибудь припаркованного частного «жигуля», выскакивал спрятавшийся собиратель мзды, инспектор ДАЙ[2]. Вот и сейчас, повернув на своей подержанной, но вполне боевой «восьмерке» к кафешке, увидел вынырнувшего с полосатой палочкой собирателя. С меня брал обычную таксу — постоянно инфляцируемые купонно-карбованцы, стоимостью в два доллара.

— Прошлый раз хотел с тобой поговорить, да не получилось, — Алексей приподнял бокал с коньяком.

Клиентура в кафешке, постоянная, новое лицо мелькает редко, а этот мужчина, возрастом слегка за тридцать, говорят, здесь впервые объявился еще весной. Оказалось, что это Алексей Хромов — новый хозяин нашей бывшей квартиры. Откуда-то он знал обо мне, и сам подошел познакомиться.

Мне, честно говоря, с этим красавчиком общаться не хотелось, но он каким-то образом сумел расположить к себе (сейчас-то я очень хорошо знаю, каким именно). Это был высокий, худощавый, кареглазый брюнет, с симметричным телом и правильными чертами лица. Длинные черные вьющиеся волосы открывали высокий лоб и были зачесаны назад. И костюм от «Кардена». Подобная модель была и у меня, такие — свободно в нашей стране точно не продавались. Будучи в Вене, в гостях у Светочки, насмотрелся на различное барахло и кое-чего начал в нем понимать.

За два месяца знакомства, наши отношения стали не то что дружеские, но товарищеские, мы часто встречались за чашечкой кофе и рюмочкой коньяку. Он даже к себе домой приглашал, но я отказался, не хотелось терзать душу. Был он доктором, практикующим нетрадиционную медицину, как раз то, что на данный момент было модным и приносило немалые деньги. По этому поводу часто над ним подшучивал:

— Леша, ты ученик Алана Чумака или Кашпировского?

Он заразительно смеялся и отвечал:

— Нет, заряжать воду «здоровьем» через экраны ваших телевизоров, меня не учили. Но люди они талантливые, умеют дурить головы миллионам глупцов, а гонорары собирают сумасшедшие, — потом лицо становилось серьезным и он продолжил, — Мои клиенты — это тяжелые или, чаще всего, безнадежные больные. Да, беру очень дорого, но только после излечения.

— Очень дорого, это сколько?

— Тебе могу сказать. Иногда, несколько миллионов долларов.

— Круто. А ты не боишься, что после лечения, клиент тебя просто кинет?

— Нет. Я не лечу того, кто собирается меня кинуть.

— Как ты это можешь знать?

— Нет ничего сложного, тебя тоже научу.

— Да?! Хочу уже! Что для этого надо?

— Немного терпения.

— Леша, если серьезно, то мне не доводилось ни читать, ни слышать о таком докторе, который успешно лечит безнадежных больных. Ты сейчас все серьезно говоришь?

— У меня очень специфический и узкий круг пациентов. Кроме того, я не заинтересован в предании гласности своих методов лечения.

Тогда этот разговор прервался внезапно. В окно кафешки увидел, как по улице мчалась молоденькая девчонка, одетая в черную курточку и синюю вязаную шапочку с пластиковым пакетом в руках, ее преследовал ментовский сержант. А наперерез, размахивая демократизатором, бежала еще один мент. Эту девочку я знал, это Света из 10-го А класса, она почти всегда мне встречалась, когда проведывал в своем бывшем интернате папу Колю, маму-заучку, Нину Владимировну и мою любимую маму Наташу, ныне директрису Наталью Николаевну.