Ленин. Социально-теоретическая реконструкция - [10]
Происхождение семьи Бланков серьезно исследовалось многими и раньше, сначала двумя сестрами Ленина, позже — М. С. Шагинян, А. Г. Петровым, М. Г. Штейном, В.В. Цаплиным и другими. Анна Ильинична, занимавшаяся по поручению Секретариата ЦК РКП(б) историей семьи Ульяновых, в том числе ее материнской линией, уже в 1932 г. имела ясное, документированное представление о еврейском происхождении деда. 28 декабря 1932 г. она сообщила об этом открытии И. В. Сталину, который распорядился «молчать о нем абсолютно», хотя сама А. И. Ульянова не понимала, «какие могут быть у нас, коммунистов, мотивы для замолчания этого факта». В 1934 г. она снова обратилась к Сталину с просьбой разрешить опубликовать найденные документы, но Сталин остался непреклонен.[57] Сестры и жена Ленина видели в публичном признании обнаруженного факта аргумент против антисемитизма, в то время как Сталин скорее боялся именно негативных последствий этого усиливавшегося явления.[58] Во всяком случае, в СССР изучение истории семьи Ленина в течение десятилетий оставалось «опасным занятием».[59] Только в свете новейших исследований выяснилось, что прадед Ленина, Мойше Ицкович Бланк, не поладив с местной еврейской общиной, в начале XIX в. переселился вместе с семьей в Житомир. Из его письма, адресованного Николаю I, выясняется, что он не только крестился, но вступил в православную церковь антисемитом. Направленное им царю предложение о запрещении еврейской национальной одежды и предписании евреям молиться за царя и императорскую фамилию было реализовано в 1850 (решение об одежде) и 1854 гг. (введение нового текста молитвы за царя). В России были и такие евреи, наибольшую известность получил В. А. Грингмут, один из основателей и руководителей «Союза русского народа» в Москве.
Прадед Ленина «оправославил» своего сына Израиля, который получил имя Александр. Он стал дедом Ленина, умершим как раз в год рождения внука в имении Кокушкино.[60] Александр Дмитриевич женился на Анне Иоганновне (Ивановне) Гроссшопф, происходившей из лютеранской семьи и имевшей предками прибалтийских немцев (Гроссшопов) и шведов (Эстедтов). От этого брака родилась мать Ленина, Мария Александровна. Крестные родители Марии занимали видное место при царском дворе. После смерти Анны Ивановны о Марии заботилась ее сестра, Екатерина Ивановна фон Эссен. Отец Марии, как позже и ее муж, получил потомственное дворянство, в результате чего она и сама стала дворянкой.
В 1848 г. отец Марии купил знаменитое имение Кокушкино (около 500 га земли с водяной мельницей и 39 крепостными крестьянами), куда позже выезжали на лето его внуки. В этом имении 25 августа 1863 г. состоялась и свадьба Марии.[61] Со временем «любекский врач» прижился в этом крае, местные крестьяне нередко обращались к нему с разными болезнями.
В детстве Володя получил от семьи все, что мог получить в то время в России ребенок, выросший в интеллигентной семье. Его мать, воспитывавшая много детей, всегда уделяла ему большое внимание. Уже в детстве Володя отличался прекрасными способностями, в пятилетием возрасте умел читать и писать. Он мог многому научиться у матери, которая говорила на нескольких языках. Наиболее сильным было, конечно, немецкое лютеранское влияние, нередко дети Ульяновых слушали игру своей матери на пианино. Это воспитывало в Володе любовь к серьезной музыке, необыкновенное уважение к книге, восприимчивость к ценностям мировой культуры.
Почти все биографы Ленина упоминают о том, что в детстве он любил играть в солдатиков, сам вырезал их из картона. Вероятно, не случайно, что Володя уже тогда сочувствовал американским северянам во главе с Линкольном в их борьбе против ненавистных рабовладельцев Юга. Его любимой книгой была «Хижина дяди Тома», которую он прочитал много раз. Мать находила время для занятий с детьми, дети выпускали вместе с ней рукописный семейный журнал, больше того, Мария Александровна сама шила детям одежду на швейной машинке «Зингер». Она учила Володю играть на пианино, он также с удовольствием пел. Его младший брат Дмитрий вспоминал, как Володя пел лирические песенки Гейне и арию Валентина из «Фауста» Гуно.[62] У отца Володя рано научился играть в шахматы, и, согласно многим воспоминаниям, он практически до конца жизни с удовольствием играл в эту игру, хотя, в отличие от младшего брата, не углублялся в теорию шахмат.[63] Конечно, к числу детских развлечений принадлежали не только книги и «городские» игры, но и долгие каникулы, проведенные у родственников. Летом 1877 г., например, семья Ульяновых отдыхала на юге, в Ставрополе, у родни отца, обычно же дети проводили лето в имении Кокушкино или, поначалу, у астраханских родственников, где познакомились с крестьянской жизнью, с деревенским бытом.
1 (13) февраля 1877 г. по просьбе И. Н. Ульянова Симбирская духовная консистория выдала ему метрическое свидетельство о рождении сына Владимира.[64] Возможно, оно было нужно для поступления в школу. Несмотря на обязательное преподавание в школе закона божьего, церковь не оказала серьезного влияния на личность Володи, поскольку значительная часть низшего православного духовенства была неграмотна. В конце XIX в. культурное воздействие церкви на детей, впитывавших в семье культуру вместе с молоком матери, не могло быть глубоким или определяющим. Несмотря на различный культурный багаж отца и матери, в семье Ульяновых сложилась нравственная, интеллектуальная и мировоззренческая гармония. В детстве Владимира Ильича нельзя найти ничего необычного. Воспоминания его старших сестер рисуют нам образ «веселого», «живого», «бойкого», «любопытного» ребенка, который любил сосредоточенно играть в одиночестве, охотно ломал игрушки, «изучал» внутренности кукол, в чем любители вульгарно-психологического подхода усматривают «беспощадность», «жестокость», уже тогда, якобы, проявившиеся в характере Владимира Ильича.
