Лемминг Белого Склона - [16]

— Кхе-кхе, — многозначительно сказал Карл престур.

— Да, крестовый жрец? — поднял голову Сигвальд. — Тебе есть что сказать?

— О да, добрые люди, — вышел вперёд преподобный Кристофер, — и не только мне.

С этими словами Хельмут ван Шлоссе начал тихо пробираться к выходу.

— Сей добрый юноша — явно не тот, за кого себя выдаёт, — начал престур, — ибо я бывал при дворе в Хальстере, и там никто о нём не слышал. Впрочем, это было давно, и всё могло измениться. Но скажите мне, добрые люди, как может человек ходить по морю зимой, когда бушуют бураны и мёрзнут прибрежные воды? Как может человек подолгу скрываться зимою в горах? Да, ведомы случаи, когда изгнанникам удавалось долго жить на пустошах, но чтобы при этом сохранить благопристойный внешний вид, да ещё и баловать любимую дорогими подарками — воистину, тут не обошлось без колдовства.

Тут Хельга нахмурилась под вуалью, ибо часто задавалась она подобными вопросами, но почитала их до поры делом пустячным. Альдо же словно окаменел, и дорого ему стоило не выказать тревоги. Сигвальд годи спросил:

— Что же тут такого, пусть жених и колдун? Я знаю многих чародеев, и не все они паскудные мерзавцы, в отличие от вашей ионитской братии. Да и где доказательства? Кто свидетель?

— Есть у меня и свидетель, — улыбнулся Карл, — пусть выйдет сюда йомфру[33] Аннэ-Марика и расскажет, что видела.

Тогда вышла Тордис Кудряшка, которая нынче утром помогала Хельге делать причёску, поклялась на кольце и на кресте говорить правду, и молвила застенчиво:

— Не проклинайте меня, добрые люди, за недостойное дело, ведь я люблю нашу Хельгу и хотела ей только добра! Как-то я пошла за ней по берегу фьорда и в горы, и увидела, что в пещере, на входе, её встретил этот юноша, Альдо ван Брекке. Ну, потом… гхм…

— Смелее, дитя моё, — ободрил девушку престур, — тут нечего стесняться.

— Я… я сидела в зарослях можжевельника, пока Хельга не поехала назад. А Альдо провожал её. Потом он исчез. Я поднялась за ним. В пещере было плохо видно, но мне показалось, что он коснулся лица и как бы сменил облик. Потом он отодвинул камень в скале и исчез за ним. Там был потайной ход, но я не могла его открыть. Это всё, что я видела…

— Да что ты брешешь, как последняя сука! — вскричала Хельга, сорвала пышный головной убор и швырнула в лицо Тордис. — Никто тебя не хочет, вот ты и оговорила нас!

— А не ты ли, Хельга Красавица, хвастала перед нами новыми подарками от своего милого? — язвительно спросила Гудрун дочь Фроди. — Тут каждая это подтвердит!

— Так ли это? — сурово спросил Сигвальд годи свою дочь Катлу.

— Да, это так, — кивнула та, а с ней и прочие служанки.

— Кто ж ты таков, Альдо ван Брекке? — нахмурился Арнкель конунг.

— Я говорил уже, — бесстрастно молвил юноша, стоя навытяжку перед сотнями глаз, — и нет охоты повторять до десять раз. А ты, проповедник, испытай меня, коли можешь!

— Воистину, нет ничего проще, — с этими словами преподобный осенил Альдо крестом, окропил святой водой из фляги и произнёс нараспев, — во имя Отца, и Сына, и Духа Святого, во имя Господа Нашего Йона Распятого, именем ратей небесных, именем Святого Никласа, и Святого Мартена, и Святого Йорга, и пророка Хелье, и архонта Микаэля, — изыди, языческое колдовство, сгиньте, чары, прочь отсюда, злые духи, и да помогут нам боги старые и новые! Властью, данной мне свыше, совлекаю покровы: явись же в истинном облике, гость подземельный!

И не успел Альдо понять, в чём дело, Карл ухватил его за уши, сорвал с него маску и тут же отбросил её, тряся обожжёнными пальцами. Мрак и туман окутали юношу, а когда мгла рассеялась, возле алтаря, возле Хельги Красавицы стоял бородатый носатый карлик ростом ей по пояс. Девушка зашлась диким воплем и рухнула в обморок, отец едва успел её подхватить.

— Дверг! Это дверг! — стоголосо зашумела толпа. Воины схватились за оружие. Сигвальд искал взглядом андарскую свиту жениха. Убитый горем отец невесты судорожно обнимал дочь и не мог вымолвить слова. Проповедник Карл Финнгуссон, преподобный отец Кристофер, глядел на это дело и печально улыбался. Трувар Отмороженный развязал ремешки «добрых намерений», расчехлил секиру и занёс уже оружие над несчастным коротышкой, но годи остановил его:

— Здесь храм всех богов, и я тут хозяин! Кто бы он ни был, но мы ходили с ним на одной ладье, бились плечом к плечу, ели и пили за одним столом. Не дозволена вам его кровь! Никто не смеет его тронуть! — громогласно возвестил Сигвальд, и никто не мог сказать, что не расслышал запрета. — Я присуждаю его к позору и изгнанию.

— Спасибо, — едва слышно молвил дверг.

— Я узнал тебя, Альвар Свалльвиндсон, — прошептал в ответ Сигвальд, — а теперь пошёл прочь отсюда, ты, маленький мерзавец!

В глазах сурового бородатого героя стояли слёзы.

Альвар подхватил проклятую маску и побежал из зала со всех ног. Толпа расступилась, вдогон ему летели оскорбления и проклятия, пинки и плевки, тухлые яйца и гнилая репа, которые всегда наготове у добрых людей. Ещё вчера каждый из них за честь почитал поздороваться за руку с Альдо ван Брекке. Но Альдо не стало, Альдо погиб под крестным знамением, а подземный коротышка был всего лишь презренным изгнанником.