Лекции по психоаналитической психиатрии - [57]

Когда я стал фрейдистом, то понял, почему не ошибался. Заблуждаться не представлялось возможным, потому что мои оценки не имели отношения сокурсникам. Образ, который они вызывали, уже находился у меня в бессознательном. Другими словами, восхищение или презрение всецело зависили от прошлого опыта. Я помню только два случая перемены мнения. Один сокурсник попросил меня позаниматься с ним химией, он хорошо заплатил и, естественно, стал в моих глазах отличным парнем! Другим исключением оказался студент, с которым мы однажды вместе препарировали труп. Вы знаете, что во время совместной работы появляется склонность к обсуждению глобальных тем. В данном случае мы заговорили о Вильяме Бриане, участвовавшем в президентской гонке. Как страстный поклонник Бриана, я впервые интересовался выборами и отметил, что со времени святого Павла не рождалось оратора лучшего, чем Бриан. «Ты ни черта не знаешь о святом Павле», — возразил мой собеседник. На самом деле я весьма хорошо знал Библию, так как до поступления в медицинский колледж изучал теологию. Мой коллега удивился, когда я рассказал ему об этом, и в дальнейшем мы продолжили знакомство. Вначале он казался просто обходительным, спокойным, хорошим молодым человеком, и я даже испытывал к нему жалость, но в последующем переменил мнение.

У нас всегда формируются предрассудки. Другими словами, мы не бываем нейтральными. Вы никогда не встретите человека, по отношению к которому не осуществляете перенос. Чарльз Лам в одном из своих эссе рассказывает о двух впервые встретившихся мужчинах. Мгновенье они смотрели друг на друга, затем устроили потасовку. Бессознательно люди всегда поступают подобным образом. Мы оцениваем людей на основании уже известного опыта. Те, кто не принадлежит к нашему кругу, не похож на нас или не обладает нашей культурой, уже оцениваются как неприятные и вызывающие подозрение. С начала истории в ходу враждебные прозвища, которыми иаделяются чужаки и люди, не принадлежащие к нашему кругу. Так, слово «варвар», имеющее в настоящее время дополнительный смысл, происходит от греческого слова «barbaros» — чужак. В самых малых и самых больших социальных группах мы найдем чужаков. К ним относят не только людей, отличных по цвету кожи или расе, но также принадлежащих к низшей прослойке нашей собственной социальной группы. Например, в нашей стране выходцев из Италии презрительно называют «итальяшками», евреев — «еврейчиками». Последнее прозвище употребляют американизированные евреи к вновь прибывшим из Восточной Европы. Внутри группы мы используем прозвища по отношению к людям, стоящим ниже нас в финансовом или социальном отношении. Фрейд называл такую дискриминацию «нарциссизмом малых различий». Прозвища постоянно используются в политических партиях. В нашей собственной истории вспоминаются, например, прозвища «шишки»* и «саквояжники»*. Короче говоря, каждый, кто не соответствует заданному образу, воспринимается как недостойный доверия чужак и, следовательно, подвергается дискриминации.

Тот же механизм действует при ксенофобии — страхе перед незнакомыми людьми. У нас возникает определенное чувство ожесточенности к чужим людям просто потому, что мы им не доверяем. Биологически это вполне оправданно. Примитивный человек может доверять только

*Член партии, голосующий вопреки мнению большинства. — Прим. перев.

** Политический авантюрист. — Прим. перев.

людям своего клана. Я уже упоминал, что в Новой Гвинее туземца непременно убивают, если он отважится на путешествие в воды чужого клана. Сегодня мы все еще находимся во власти сходных чувств. Поверхностное наблюдение за общением двух семей, их восторги по поводу дружбы детей, казалось бы, свидетельствуют о полном взаимном расположении. Но если мы услышим их разговоры по дороге домой, впечатление изменится. Скорее всего в качестве доминирующего будет обсуждаться ошеломляющий вопрос, к какого рода преступной группировке принадлежит «дружественная» семья.

Другими словами, мы руководствуемся отношением превосходства — «я лучше, чем ты». Чем больше окружающие отличаются от нас поведением, цветом кожи, тем более оправданным мы считаем чувство враждебности. Профессор Кембриджского университета Уикли, специалист в области филологии, в одной из своих книг указывает на всегдашнюю жестокость языка по отношению к чужакам.

Я неизменно придерживаюсь мнения, что антисемитизм не представляет сугубо еврейскую проблему. Поскольку евреи разбросаны по всему свету в течение тысячелетий, составляя везде незащищенные меньшинства, подозрение и ненависть, направляемые обычно на чужестранцев, в данном случае более устойчивы.

Как я указывал, такие реакции людей основываются на образах, сформировавшихся в детстве. Ребенок, привыкший недолюбливать жесткого отца, распространит свою реакцию на всех мужчин. Сходным образом он будет реагировать на строгих учителей, и, даже если учителя на самом деле окажутся не таковыми, ребенок все равно станет рассматривать их в качестве заместителей отца и распространит на них соответствующие чувства. Действенность этого механизма снова проявится по отношению к «хозяину», главе департамента и всем людям, занимающим авторитетную должность. История доказывает крайнюю выраженность рассматриваемого механизма у цареубийц. Фактически приходишь к выводу, что условием психического здоровья является адекватное поведение отца и Матери с самого рождения ребенка. Запечатлившийся в раннем возрасте авторитаризм в последующие годы оказывает значительное влияние на наше поведение.