Лекции по истории религий - [10]

Итак, мы видим, что древний человек из глубины веков нес глубокую и сильную веру. А с ней и идею собственной ущербности. Чем ближе к нашему времени, тем сильнее сознание ущербности, греховности овладевает душой человека. Уже неандерталец начинает совершать абсурдные, с точки зрения материалиста, поступки, такие, как, например, охота на мамонта: для маленькой общины она была не только трудна, но и в высшей степени бесполезна и опасна – мясо просто не успели бы съесть, и на запах в огромном количестве собрались бы из тайги хищники. Но еще более отчетливо усиливается новое чувство греховности, человеческого несоответствия Божественному замыслу о нем в следующую эпоху.

В период, предшествующей созданию государства, в эпоху неолита, нового каменного века человек переходит к от собирательства пищи к ее производству; возникают земледелие и скотоводство. Отдельная огромная тема – причина этого перехода; скотоводство и земледелие возникли не из экономической, а, скорее всего, из религиозной необходимости. Осев на земле, создав деревню, неолитический человек начинает необычным образом погребать умерших: не сразу после смерти, а когда разложатся мягкие ткани, он захоранивает кости в полу своего жилища. Такие захоронения, никогда ранее не встречавшиеся, характерны для всех поселений раннего неолита. Кости умерших погребены на священном участке, расположенном между очагом и противоположной от входа стеной; иногда черепа умерших предков просто стоят на полочках в этой священной части жилища, иногда они моделируются гипсом, воспроизводя черты лица умершего, как в древнем доисторическом Иерихоне. Этот обычай отражает возникшее в ту пору необыкновенно сильное чувство единства рода: ведь мы произошли от наших отцов и дедов, их кровь течет в нас, и они помогают нам, они рядом. Мы должны заботиться о них, приносить им жертвы, а они охраняют нас, защищают, как бы участвуют в домашнем совете, потому их черепа хранятся тут же, в жилище. Человек еще не умел разводить растения и выращивать животных, а уже стал обитателем оседлых поселений – его понудила к этому новая идея. В самом деле, не возить же кости умерших с собой, их надо предать земле; а если они вложены в земную утробу, их нельзя оставить. Значит, надо жить с ними. В этом и кроется причина оседлой жизни.

Только через полторы-две тысячи лет (12 тысячелетий назад) человек стал выращивать хлеб и одомашнил животных. Прошло еще пять-шесть тысячелетий, и мы видим духовную революцию: происходит несколько удивительных разделений, в условиях которых мы живем до сих пор. Неожиданно умерших перестают хоронить в домах – повсюду их стали выносить на кладбища, дом живых отделился от дома умерших. Второе: до этого главным центром религиозной деятельности человека было его жилище – об этом можно судить по количеству религиозных предметов. В доме был алтарь, там совершались жертвы, стояли, вероятно, какие-то образы Божественного. Внезапно дом и храм разделяются – и уже навсегда. Третье, самое необыкновенное, это появление изображения Небесного Бога в образе человека – впервые в истории человечества. Мы настолько привыкли к иконе, что не удивляемся ей. А ведь человек всегда избегал этого прямого уподобления, потому что до пришествия Христа Бога не видел никто и никогда. Сын Божий, явившись, Его нам явил. И древний человек понимал, что Бог не изобразим, Он не имеет образа, Его надо изображать символически. Например, в верхнем палеолите Бога часто изображали в виде мамонта или зубра, то есть животного, которого приносили в жертву и через него соединялись с Богом. В эпоху раннего неолита, когда умерших хоронили под полом дома, как правило, небесного Бога изображали в виде бесформенного камня: просто ставили камень вертикально и иногда рисовали глаза как знак того, что Он все видит. Бесформенность означала, что Бог не имеет формы, Он безвиден – и лучше, чем бесформенным камнем, этого не выразить. В то же время камень вечен – это еще один символ, и в отличие от дерева камень незыблем. Кстати, этот образ дошел до исторического времени: помните библейское повествование об Иакове, как он отправился в Харран и по дороге остановился на ночлег, – он взял камень и положил себе в изголовье, а потом увидел во сне лестницу, по которой восходят и нисходят ангелы и Господь стоит на ней; «Иаков пробудился от сна своего и сказал: истинно Господь присутствует на месте сем; а я не знал! И убоялся и сказал: как страшно сие место! это не иное что, как дом Божий, это врата небесные. И встал Иаков рано утром, и взял камень, который он положил себе изголовьем, и поставил его памятником, и возлил елей на верх его» (Быт. 28:18).

Так вот, примерно за шесть тысяч лет до Р. Х. мы встречаемся с человекоподобным изображением небесного Бога. К эпохе палеолита относится изображение земли в виде женщины с подчеркнутыми признаками материнства, но лишенной лица – символ безличной, вечно рождающей матери-земли. Ей придан человеческий облик, так как мать рождает подобное себе. Здесь же впервые появляется мужской образ – семя жизни дается небесным Богом. Бог изображается в виде мужа, с бородой, часто в рогатой шапке. В Библии говорится о жертвеннике синайской Теофании, который Бог повелел построить Моисею в пустыне: «Изведи рога с четырех сторон жертвенника». Казалось бы, что общего у жертвенника с рогами? Это очень древний образ, известный задолго до Моисея в Египте, в Месопотамии, воспоминание о том времени, когда рогатые животные были символом Бога. Они ими и остались: в Израиле для всесожжения употребляли быков и овнов – тех же самых крупных копытных; Бога часто изображали в шапке с бычьими рогами или едущим на быке – на своем жертвенном животном. И все же это человек. Почему люди вдруг принялись изображать Бога похожим на человека – давно зная, что это не так? Они стремились показать прямо противоположное – что человек подобен Богу. Поскольку невозможно изобразить человека в Божественном облике, Бог не имеет ощутимого для нас облика, остается единственный способ показать Богоподобие: совершить инверсию (философский термин, буквально означающий «переворот»), показать, что Бог подобен человеку. Так появились антропоморфные изображения Божества.