Лекции о сущности религии - [61]

Эта трудность устраняется лишь тогда, когда мы на место божественной природы поставим действительную природу, как она есть, когда мы телесные существа начнем производить из действительного, а не только воображаемого телесного существа. Но так же точно, как божественная природа противоречит понятию и существу природы, так же точно и бог Якова Беме противоречит понятию божества, ибо бог, который развивается и поднимается из мрака к свету, из недуховного существа до духа, не есть бог; бог есть вполне абстрактное, законченное, совершенное существо, существо, из которого выключено всякое основание, всякая необходимость развития; ибо ведь развитию подлежит лишь естественное существо. Правда, как сказано, это развитие не происходит во времени, но как можно время отделить от развития? Короче говоря, это учение мистично, это есть учение о природе, которое, однако, в то же время должно быть и учением о боге, поэтому учение, полное противоречий и смутной неясности, теистический атеизм, исполненное веры в бога отрицание бога, натуралистический сверхнатурализм или сверхнатуралистический натурализм, учение, которое именно поэтому вынуждает нас выйти из царства фантазии и мистики, в котором оно пребывает и в котором имеет свои корни, на свет действительности, и, следовательно, вместо нечувственной природы поставить чувственную, на место божественной истории историю действительную, мировую историю, вообще на место теологии антропологию. В учении Якова Беме мы опять имеем отчетливый, убедительный пример того, что бог есть лишь существо, производное от человека и природы; различие между учением Беме и обычным теистическим заключается лишь в том, что его бог есть существо, производное не только от действительных или воображаемых целей природы, то есть от тех явлений природы, которые человек объясняет себе наличностью действующего целесообразно существа-духа, но и от вещественного содержания этих целей, которые ведь все лишь материальной, телесной природы, так что Яков Беме поэтому обожествляет не только дух, но и материю. Как положение: бог есть дух - имеет своей предпосылкой положение: дух есть бог, или божественное существо; так и положение: бог не только дух, но и телесное существо, имеет своей предпосылкой положение: материя, телесное существо, есть божественное существо, или, вернее, в этом последнем положении и заключается только истинный смысл и объяснение первого положения. Если, однако, бог, который есть дух, представляет из себя лишь олицетворенное выражение божественности духа, бог же, который есть тело, материя, равным образом является не чем иным, как олицетворенной божественностью, то есть (выражаясь философски) существенностью и истиной природы или материи, то ясно, что учение, которое демонстрирует перед нами божественность материи в боге, есть мистическое, есть ложное учение, что истинное, разумное учение, то учение, в котором это мистическое только и находит свой смысл, есть атеистическое учение, рассматривающее дух и материю самих по себе, без бога.

Если бог есть материальное, телесное существо, как этого хотят последователи Якова Беме, то истинным доказательством этой телесности является лишь то, что бог есть также предмет наших телесных чувств. Что такое телесное существо, которое бы не было предметом тела? Ведь мы только на основании телесных впечатлений о предмете заключаем о его телесности. С этим, однако, конечно, не соглашаются материалистические теисты; они так далеко не дают спуститься своему богу в материю, чтобы его можно было также телесно уловить и увидеть; это для них слишком нечестиво, слишком небожественно. Правда, при этом своем перемещении в нечестивый материальный мир он утратил бы свое бытие, потому что там, где вступают в свои права глаза и руки, там прекращают свое существование боги. Гренландцы верят даже в то, что самого могущественного из их богов, Торнасука, мог бы убить ветер и даже простое прикосновение собаки. Но именно в силу этой боязни экспериментальной физики телесность бога Якова Беме есть лишь фантастическая, воображаемая телесность. Короче говоря, это учение, как все теологические, есть ложь, есть противоречие, Оно обожествляет природу, телесность и в то же время опять-таки упускает, отрицает то, что эту телесность только и делает истинной телесностью. Если вы хотите признать истинность телесности, то раскройте ваши чувства, признайте истинность чувств. Но вы признаете лишь истину фантазии, воображения, мистического, нечувственного мышления и представления; вы должны поэтому признать, что вы в вашем боге, несмотря на его материальность и телесность, обожествляете только вашу фантазию и силу воображения - как орган, так и предмет этого органа. Если я отрицаю чувства, то я отрицаю и чувственное существо, то я имею всегда дело только с духовным или воображаемым существом.

ВОСЕМНАДЦАТАЯ ЛЕКЦИЯ.

К замечаниям, сделанным в последних лекциях, я должен присовокупить еще следующее. Я сказал, что с точки зрения рационализма мы имеем бога и природу, два существа, две причины и два способа действия: один непосредственный, который приписывается действительным и естественным существам, другой - посредственный, который приписывается богу, совершенно подобно тому, как при конституционализме господствуют или спорят о господстве две силы, народ и государь, тогда как при натурализме господствует только природа, при подлинном теизме - только бог, так что поэтому рационализм, как и конституционализм, есть система половинчатости, противоречия, нерешительности, бесхарактерности. Я должен, однако, заметить, что уже при абсолютной вере, или том боге, который является абсолютным монархом, и даже до известной степени при политеизме - почитайте только римских и греческих историков и поэтов, которые в высшей степени наивным образом связывают божественную деятельность с человеческой, - выступает противоречие, заключающееся в том, что, несмотря на всепоглощающую деятельность бога, за вещами помимо бога признается самодеятельность. И встречается это противоречие там уже по той простой причине, что человек своей даже самой чрезмерной склонностью верить никогда не в состояния подавить, однако, свой естественный разум, подавить в себе "человека" или отказаться от них. Но этот "человек" приписывает внебожественным вещам или существам причинную самодеятельность. Это именно относится к западному человеку и особенно к германцу, у которого высшими понятиями являются самодеятельность, свобода и самостоятельность - свойства, в которых он должен был бы себе отказать в том случае, если бы кроме бога не существовало ничего самодеятельного. Обитатель западных стран поэтому пресекает благодаря своей врожденной склонности к разумной самодеятельности - выводы из своей религии, своей веры в бога, тогда как восточный человек, соответственно своей натуре, выводам из своей веры в бога не ставит никаких пределов, он лишает себя поэтому своей свободы и даже своего разума, безоговорочно подчиняется решению рока, чтобы оказать своему богу честь, что он не только первая причина, как утверждают умные, эгоистические, рационалистические люди западных стран, но и единственная причина, единственное самодеятельное и действующее существо. Я уже приводил в предпоследней лекции несколько примеров из магометанства; разумеется, есть и магометанские, вообще восточные философы и теологи, приписывающие самодеятельность и вещам, но противоположное воззрение есть господствующее или во всяком случае характеристичное. Бог,-говорит, например, правоверный магометанский философ Альгазель - цитата, которую я приобщаю к предыдущим, -"бог есть во всей природе единственная действующая причина; при ее посредстве так же возможно, чтобы огонь коснулся пакли, без того чтобы она загорелась, как и то, чтобы пакля загорелась без прикосновения огня. Нет естественного хода вещей, нет естественного закона; нет различия между чудесами и естественными явлениями".