Лекции о Спинозе. 1978 – 1981 - [66]
Ответ Спинозы: да, можем, потому что существует второй род познания. Но как он его определяет, этот второй род познания? В «Этике» чрезвычайно поразительно, что познание второго рода есть познание отношений, их складывания и их разложения. Невозможно лучше сказать, что второй род познания соответствует второму измерению индивидуальности. Потому что на самом деле внешние части – внешние не только по отношению друг к другу, но внешние радикально; безусловно внешние. Итак, что означает, что внешние части принадлежат мне? Мы видели это тысячу раз. Это всего лишь означает, что вещь у Спинозы, то есть эти части всегда обусловлены входить извне в такое-то или такое-то отношение, меня характеризующее. И опять-таки, что означает умирать? Умирать означает лишь, что некая вещь, то есть части, которые принадлежали мне в таком-то или таком-то отношении, обусловлены извне вернуться в другое отношение, которое не характеризует меня, а характеризует что-либо иное. Итак, первый род познания – познание следствий столкновения, или следствий действия и взаимодействия частей, одни из которых являются внешними по отношению к другим. Думаю, лучше определить невозможно. Это вполне ясно. Следствия, определяемые причиняемым ударом или столкновением частей, одни из которых внешние по отношению к другим, определяют весь первый род познания. И действительно, мое естественное восприятие есть, по существу, следствие ударов и сотрясений между внешними частями, составляющими меня, и внутренними частями, образующими другие тела.
Второй род: познание отношений
Но второй род познания есть совсем другой модус познания. Это познание отношений, составляющих меня, и отношений, образующих другие вещи. Вы видите: это уже не следствия столкновений между частями, это познание частей, а именно: способ, каким характерные для меня отношения сочетаются с другими отношениями и каким характерные для меня отношения и другие отношения разлагаются. И вот, это – адекватное познание, и, по существу, оно, это познание, может быть только адекватным. Тогда как познание, которое довольствовалось собиранием… Почему? Потому что это – познание, возвышающееся до понимания вещей. В сущности, какое угодно отношение есть основание. Какое угодно отношение есть основание, при котором бесконечное множество экстенсивных частей принадлежит скорее к тому, нежели к иному телу. Стало быть, второй род познания. Я попросту настаиваю на этом, и дело в том, что – как я пытался пояснить – это отнюдь не абстрактное познание. Если вы превращаете это в абстрактное познание, то рушится весь Спиноза.
Итак, очевидна ошибка комментариев, в которых всегда говорится: «Ну да, это математика; ну нет, это не математика». Это не имеет ничего общего с математикой, просто математика – частный случай этого. Математику можно, в сущности, определять как теорию отношений. Тогда здесь согласен: математика – это отдел второго рода познания, это теория отношений и пропорций. Посмотрите Эвклида. Это теория отношений и пропорций, и как раз в этот момент математика составляет часть второго рода познания. Но полагать, что этот второй род есть тип математического познания, – отвратительная глупость, потому что в этот момент весь Спиноза становится абстрактным. Мы не улаживаем свою жизнь согласно математике, преувеличивать не надо: ведь речь идет именно о проблемах жизни.
Я привел бы следующий пример, потому что он представляется мне бесконечно более спинозианским, нежели геометрия или математика или даже евклидова теория пропорций; я привел бы как пример: да, что означает адекватное познание второго рода? Оно – на уровне обучения плаванию: «Ах, я умею плавать!» Никто не может отрицать, что уметь плавать есть завоевание экзистенции. Это фундаментально, понимаете ли! Я завоевываю для себя стихию. Это не идет само собой – завоевывать стихию. Я умею плавать, я умею летать. Ну и здорово! Что это означает? Это очень просто: не уметь плавать означает сдаваться на милость встречи с волнами. Итак, вы имеете бесконечное множество молекул воды, которые образуют волну: это образует волну, и я говорю «это волна», потому что эти наипростейшие тела, которые я называю «молекулами», на самом деле не являются наипростейшими; придется идти еще дальше молекул воды. Молекулы воды уже принадлежат некоему телу, водяному телу, телу океана и т. д. или телу такого-то пруда. Что такое познание первого рода? Это: «Оп-ля, я прыгаю, я туда». Я занимаюсь первым родом познания, я бросаюсь в воду, я, как говорится, барахтаюсь. Что это означает – барахтаться? Барахтаться – это очень просто. Барахтаться – само слово хорошо показывает, мы хорошо видим, что речь идет о внешних отношениях: то волна дает мне пощечину, то она уносит меня, – это и есть следствия удара. Это следствия удара, а именно: я ничего не знаю об отношении, которое складывается или разлагается; я встречаюсь со следствиями, проистекающими от внешних частей. Части, принадлежащие мне, потрясены, они получают эффект удара от частей, принадлежащих волне. И тогда я то хохочу, то хнычу; в зависимости от того, смешит ли меня волна или обрушивается на меня, я пребываю в аффектах-страстях: «Ой, мамочки! Волна меня побила!» Хорошо. «Мамочка, волна меня побила» – крик, который мы непрестанно будем издавать, покуда пребываем в первом роде познания, точно так же, как не перестанем восклицать: «Ах! Стол сделал мне больно»: это точно так же, как сказать «другой сделал мне больно»; но ведь все не так, потому что стол не одушевлен. Спиноза гораздо более коварен, чем всё, что мы смогли сказать после: отнюдь не потому, что стол не одушевлен, мы не должны говорить: «Стол делает мне больно»; так же глупо говорить: «Пьер делает мне больно», как и говорить: «Камень делает мне больно». Это на одном уровне, это первый род.
«Анти-Эдип» — первая книга из дилогии авторов «Капитализм и шизофрения» — ключевая работа не только для самого Ж. Делёза, последнего великого философа, но и для всей философии второй половины XX — начала нынешнего века. Это последнее философское сочинение, которое можно поставить в один ряд с «Метафизикой» Аристотеля, «Государством» Платона, «Суммой теологии» Ф. Аквинского, «Рассуждениями о методе» Р. Декарта, «Критикой чистого разума» И. Канта, «Феноменологией духа» Г. В. Ф. Гегеля, «Так говорил Заратустра» Ф. Ницше, «Бытием и временем» М.
Совместная книга двух выдающихся французских мыслителей — философа Жиля Делеза (1925–1995) и психоаналитика Феликса Гваттари (1930–1992) — посвящена одной из самых сложных и вместе с тем традиционных для философского исследования тем: что такое философия? Модель философии, которую предлагают авторы, отдает предпочтение имманентности и пространству перед трансцендентностью и временем. Философия — творчество — концептов" — работает в "плане имманенции" и этим отличается, в частности, от "мудростии религии, апеллирующих к трансцендентным реальностям.
Скандально известный роман австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазоха (1836–1895) «Венера в мехах» знаменит не столько своими литературными достоинствами, сколько именем автора, от которого получила свое название сексопатологическая практика мазохизма.Психологический и философский смысл этого явления раскрывается в исследовании современного французского мыслителя Жиля Делёза (род. 1925) «Представление Захер-Мазоха», а также в работах основоположника психоанализа Зигмунда Фрейда (1856–1939), русский перевод которых впервые публикуется в настоящем издании.
ДЕЛЁЗ Ж., ГВАТАРИ Ф. – КАПИТАЛИЗМ И ШИЗОФРЕНИЯ. АНТИ-ЭДИП.
«Логика ощущения»—единственное специальное обращение Жиля Делёза к изобразительному искусству. Детально разбирая произведения выдающегося английского живописца Фрэнсиса Бэкона (1909-1992), автор подвергает испытанию на художественном материале основные понятия своей философии и вместе с тем предлагает оригинальный взгляд на историю живописи. Для философов, искусствоведов, а также для всех, интересующихся культурой и искусством XX века.
Второй том «Капитализма и шизофрении» — не простое продолжение «Анти-Эдипа». Это целая сеть разнообразных, перекликающихся друг с другом плато, каждая точка которых потенциально связывается с любой другой, — ризома. Это различные пространства, рифленые и гладкие, по которым разбегаются в разные стороны линии ускользания, задающие новый стиль философствования. Это книга не просто провозглашает множественное, но стремится его воплотить, начиная всегда с середины, постоянно разгоняясь и размывая внешнее. Это текст, призванный запустить процесс мысли, отвергающий жесткие модели и протекающий сквозь неточные выражения ради строгого смысла…
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.